Небо Одессы, 1941-й - [22]

Но советские войска неизмеримо превосходили противника в морально-политическом отношении. Глубокое сознание правоты нашего дела, безграничная любовь к социалистической Родине и священная ненависть к врагу заряжали воинов неистощимой силой и энергией, отвагой и самоотверженностью, воодушевляли на массовый героизм.

Одесса встала на пути врага грозной, неприступной крепостью. Свыше ста тысяч человек работали на строительстве оборонительных сооружений. Вокруг города были созданы три пояса обороны, возведены баррикады, построены противотанковые препятствия. Большую помощь защитникам города оказывала и бомбардировочная авиация Черноморского флота. Летчиков-черноморцев мы часто встречали в море и сопровождали до цели. Многих знали лично — Майорова, Цурцумия, Акуратова, Гнедого, Бондаренко.

В один из жарких дней августа на нашем аэродроме приземлились два И-16. Мы решили, что прибыло долгожданное пополнение. Оказалось, что ребята прилетели с запада. Мы взялись за головы: как же так, ведь там оккупанты!

Летчики загадочно улыбались. Вскоре, однако, все разъяснилось: перед бомбардировщиками стояла задача не только оказывать поддержку защитникам Одессы, но и громить объекты в тылу врага. Ночные полеты исключались, выйти точно на цель с помощью тогдашнего навигационного оборудования было делом чрезвычайно трудным, а днем, опять-таки, вражеские истребители мешают. Как тут быть?

Черноморцы нашли выход: они подвешивали под плоскостями тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 по истребителю И-16 и шли на задание в глубокий тыл врага. На подходе к цели «ястребки» отделялись и действовали в зависимости от обстановки. Основная же задача состояла в том, чтобы прикрывать свою «матку». Возвращались бомбовозы в Крым уже самостоятельно, а истребители садились для дозаправки в Одессе. Горючего до Крыма у них не хватало.

Наши ребята острили:

— Гляди, как приспособились! Вроде кенгурят, которых мамаша носит под брюхом… Не продувает, не сквозит?

— Уютно и тепло, как у бога за пазухой! — смеялись в ответ черноморцы.

Вскоре они улетели. Мы с надеждой глядели им вслед. Оттуда, с Крымского полуострова, давно уже ждали подкрепления, но его все не было. А наши ряды редели. После гибели Саши Иконникова и комиссара первой эскадрильи Николая Пискунова мы потеряли Петра Гуманенко, Бориса Зотова. Не вернулся с задания лейтенант Николай Хомяков. Пропал без вести Александр Федотов, Позже стало известно, что он остался жив, был схвачен фашистами. Несколько раз бежал, но все неудачно. Из концлагеря его освободила Красная Армия в 1944 году. Сейчас Александр Григорьевич работает в системе Аэрофлота.

С утра на задания ходила вторая и четвертая эскадрильи. Теперь пришла очередь лететь первой. Над черноморской степью нещадно палило солнце, слабый ветер с моря едва шевелил ветви деревьев, не уменьшая зноя…

Михаил Асташкин повел четверку на Беляевку. Туда мы наведывались довольно часто: за водокачку, снабжающую Одессу водой, шли тяжелые бои. Сейчас этот поселок, расположенный в сорока километрах от города, находился в руках противника, разведка доносила о крупных передвижениях войск в районе Беляевки. И первой эскадрилье предстояло нанести по ним мощный удар.

Задание было выполнено, но Асташкин с трудом привел своих ребят. Машины были изрешечены пулями и осколками. Там настоящее пекло, рассказывал комэск, вырвались каким-то чудом…

Попала в переплет и наша четвертая, ночная. Вылетели на Раздельную штурмовать войска противника. Над объектом сделали первый заход, набираем высоту.

И тут из облаков вывалились одиннадцать истребителей. Елохин и Куница сработали мгновенно: атаковали по одному. Я увидел, как два факела стремительно понеслись к земле и упали почти рядом, застилая степь дымом.

Но почти тотчас в бой ввязалась подоспевшая шестерка «мессеров». Теперь нашей восьмерке пришлось драться с пятнадцатью самолетами противника. Но отступать, как говорится, некуда. Мы начали изматывать фашистов на виражах и вертикалях, оттягивая бой на свою территорию и не забывая прикрывать друг друга. Храбро сражались Алексей Алелюхин, Алексей Маланов, Иван Королев. Защищая ведущего, Королев меткой очередью сбил врага. Тот пытался пикированием погасить пламя, но не рассчитал и врезался в землю.

И все-таки количественный перевес давал о себе знать. Два «мессера» насели на лейтенанта Ивана Засалкина, зашли ему в хвост. И вот тут Иван, смелый и находчивый летчик, допустил ту самую ошибку, на которую когда-то указывал мне Шестаков. Он резко взял ручку на себя, свалился в штопор. С большим трудом выровнял машину, но при выходе из пикирования попал под огонь противника и был сбит.

В этом неравном бою и мне пришлось круто, и был момент, когда небо с овчинку показалось… Прошло уже много лет, а эта картина стоит у меня перед глазами. Преследую «мессера», он делает переворот, проваливается далеко вниз, потом резко выводит машину и идет на вертикаль. Я тем временем выбираю момент для атаки, а он увеличивает угол, пошел свечой, берет меня на прицел. Ну, думаю, так долго не протянешь, свалишься, ухлопают тебя, как куропатку. Но, видимо, летчик оказался опытный, ухитрился с большой дистанции дать по мне очередь. Слышу оглушающий треск — и вот уже кабина наполняется удушливыми парами, горючее потекло на ноги: снаряд пробил бензобак.