Небо над Дарджилингом - [122]

Эмма Франклин изменяла мужу, о чем последнего каждый раз информировал так и не объявившийся впоследствии анонимный доброжелатель. Когда доказательства стали неоспоримы, ревнивый от природы Роберт Франклин застрелил рыжеволосую красавицу жену из табельного оружия, а потом пустил себе пулю в лоб.

Тобиас Бингхэм стал слышать голоса и был помещен родными в психиатрическую лечебницу. Врачи не оставили ему никакой надежды на выздоровление.

Несколько сахибов повздорили в притоне на калькуттском базаре. Известный своей вспыльчивостью Самюэль Гринвуд схватился за пистолет и застрелил трех девушек и вдобавок своего начальника, за что и был приговорен к смерти.

Участие в дуэли – вот единственное, что инкриминировалось Яну Невиллу. Но множество свидетелей подтвердило, что своим неподобающим поведением Эдвард Фокс просто вынудил его принять вызов. Не скрывая сочувствия к обвиняемому, судьи приговорили его к денежному штрафу.

Оставался сэр Генри Клайдон, полковник, к тому времени в отставке, проживавший с семьей в своем имении в Корнуолле. Он и еще один ефрейтор, принимавший самое активное участие в допросе Кала-Нанди. Но этот человек, судя по всему, умел заметать следы не хуже Яна.

В момент нанесения решающего удара Невилл всегда старался быть рядом с жертвой, пусть даже не выступая на передний план действия. Ему доставляло радость, если развязка получалась более драматичной, чем он задумывал изначально. Ян прекрасно понимал, что затеянная им игра может привести его к гибели, однако сознательно шел на как будто ненужный риск. Его месть напоминала танец на вулкане, от которого Ян испытывал немалое удовольствие.

Тяньцзин оказался великим учителем. И в Калькутте, и в Лондоне чай из Шикхары пользовался большим спросом. Оптовики с улицы Майнсинг-Лейн дорого давали за содержимое невзрачных деревянных ящиков. После дома в Шикхаре Ян выстроил особняки в Калькутте и в Лондоне, на Гросвенор-сквер. Потом завел собственный выезд, купил железнодорожный вагон, наконец, на лондонской верфи началась закладка «Калики».

У Мохана Тайида кружилась голова от темпов, которые взял его племянник после первого урожая 1873 года. Ян перемещался из Шикхары в Калькутту, оттуда – в Сурья-Махал, а из Сурья-Махала – в Джайпур и Лондон и обратно в Индию. Он с легкостью менял города, страны и континенты, используя все технические достижения своего времени: пароходы, телеграф и железную дорогу. И куда бы он ни направлялся, за ним тенью следовал Мохан Тайид.

Репутация состоятельного чайного барона, яркая внешность, врожденный вкус и обаяние быстро распахнули перед Яном двери высшего света, обычно с таким скрипом открывающиеся перед безродными выскочками. Он без видимых усилий завоевывал женщин, предпочитая, однако, романы с замужними дамами аристократических лондонских кругов. Эти не меньше него были заинтересованы, чтобы их романы оставались в тайне, а потому Невиллу не стоило труда развязаться с ними в любое удобное для него время и без нежелательных последствий. Он был искусный лицемер, и они охотно позволяли себя обманывать, ослепленные его манерами, костюмами, богатством. Нет власти более прочной, чем та, которую дают деньги, и Ян Невилл прекрасно понимал это.

– Ах, София, вот и ты! – Звучный голос сэра Генри пробился сквозь говор толпы и приглушенную музыку струнного оркестра. – Позвольте представить – моя супруга леди София. Вообрази себе, дорогая. – Сэр Генри похлопал по плечу стоявшего рядом с ним молодого человека. – Это тот самый мистер Невилл из Дарджилинга, чей чай я нахожу бесподобным. Мы с ним как раз говорили об Индии. О старой доброй Индии времен лорда Каннинга, разумеется.

– Очень рада. – Леди София протянула обтянутую шелковой перчаткой правую руку.

– Для меня это большая честь, миледи…

Мягкий бас мистера Невилла напомнил леди Софии о пурпурном бархате, который она заказала сегодня на Сэвил-Роу, а когда темные усы пощекотали ее запястье сквозь ткань перчатки, по спине у леди Софии пробежала дрожь.

И пока шел обмен любезностями и вежливыми вопросами о здоровье, пока Ян Невилл передавал свои впечатления о гостеприимном Лондоне, она внимательно вглядывалась в этого странного молодого человека. Плантатор? Нет, безусловно, джентльмен, для которого возделывание чая – хобби, пусть и позволившее ему существенно приумножить состояние. В любом случае, решила леди София, этот нувориш стоит того, чтобы познакомиться с ним поближе.

– Мы выезжаем в Лондон всего несколько раз в году, – заметила она, изобразив на лице самую обаятельную из своих улыбок. – У нас в Корнуолле жизнь такая спокойная! Вы бывали в Корнуолле? Нет? О, вы непременно должны увидеть эти места! Кстати, мистер Невилл, вы уже знакомы с моей дочерью Амелией?..

Они долго беседовали и продолжили знакомство на следующем званом вечере. Потом, после того, как леди София навела кое-какие справки среди общих знакомых, договорились о совместной загородной прогулке, на следующий день после которой в особняк на Гросвенор-сквер пришла записка, в которой леди София извещала, что семья Клайдон будет рада видеть мистера Яна Невилла в своем имении Оксли. Спустя некоторое время леди София и сэр Генри получили от индуса, служившего секретарем у мистера Невилла, ответ, в котором тот извещал, что его хозяин с радостью принимает приглашение, и осведомлялся, удобно ли будет Клайдонам принять гостя в начале ноября.