Небо над бездной - [5]

Соня тоже не желала. Лично ее вполне устраивал существующий порядок вещей.

Прощаясь в гамбургском аэропорту со своим дедом, в последний раз обернувшись у будки пограничного контроля, Соня испытала жуткую боль. Сжалось сердце. Дед был похож на ребенка. Красный пуховик, тонкие детские ноги в джинсах, разноцветная шапка с кисточками, растерянные, яркие от слез глаза на маленьком бледном лице и уши как локаторы. Словно ему не девяносто, а всего лишь девять, и он не дедушка ее, а сын, которого она бросает. Зачем, ради чего?

«Предательница, предательница», — повторяла про себя Соня, пока летела в самолете.

— Вы не можете оставаться на острове. Единственный шанс для вас и для нас — степь, развалины, — сказал ей Петр Борисович Кольт несколько дней назад, когда они сидели в ресторане на набережной Зюльт-Оста.

За стеклянной стеной гудело ледяное Северное море. Штормовой ветер бился в стекло. Из-за бури выключилось электричество. Погасли фонари, снаружи опустился мрак, внутри зажгли керосиновые лампы и свечи. Соня смотрела, как дрожат отражения огоньков, маленькими глотками пила зеленый чай. В полумраке ресторанного зала лица ее собеседников, подсвеченные снизу, казались безглазыми.

— Но следствие еще не закончено, я потерпевшая и главный свидетель, полиция требует, чтобы я осталась, — сказала Соня.

— До пятнадцатого. А сегодня уже двадцатое, — мягко напомнил Иван Анатольевич Зубов. — Все, что вы могли им рассказать, вы рассказали.

— Это следствие никогда не закончится. Никого из ваших похитителей не нашли и вряд ли найдут, — добавил Кольт.

Свет вспыхнул, заработал аварийный генератор. Посетители ресторана оживились, заговорили громче, дружно похлопали в ладоши. Только трое за столиком у стеклянной стены, Соня, Кольт и Зубов, не выказали никакой радости, как будто даже не заметили, что стало светло.

— Соня, проснитесь, все плохое кончилось, — сказал Зубов и накрыл ее руку широкой сухой ладонью, — съешьте наконец что-нибудь, на вас смотреть больно.

Добрый, умный Зубов все время повторял: я на вашей стороне, я вас отлично понимаю. У нее не было оснований сомневаться в его искренности, хотя, разумеется, он, прежде всего, был на стороне своего хозяина, скромного миллиардера Петра Борисовича Кольта.

Кольт хотел, чтобы Соня продолжала исследования. Он потратил на это много денег и сил, он слепо верил, что препарат профессора Свешникова вернет ему молодость и здоровье. То, что произошло с Соней, лишь разожгло его аппетит. Соню похитили охотники за бессмертием, стало быть, именно она, только она способна повторить чудеса, которые творил при помощи препарата ее прапрадед.

— Соня, вы лучше меня знаете, они вас не оставят в покое, — сказал Кольт, — вам нужна охрана, иначе рано или поздно вы опять окажетесь у них. Надеюсь, с этим доводом вы согласны?

— Согласна.

— Отлично. Поехали дальше. Довод второй, наверное, главный. Вы сами не успокоитесь. Будете думать, мучиться, искать. Вам нужны нормальные условия для работы. Я вполне допускаю, что вы потратите на поиски не один год, более того, я так же, как и вы, отнюдь не уверен в успехе и не исключаю вариант полного фиаско. Я не требую от вас никаких гарантий. Я просто прошу вас продолжить исследования.

Она согласно кивнула. Ей нечего было возразить.

— Вам грустно расставаться с дедушкой, — сказал Зубов, — вы можете навещать его как угодно часто. Но жить здесь, с ним, постоянно вы не можете, верно?

Она опять кивнула.

— Чем вы станете тут заниматься? — продолжил Кольт. — Вы умрете со скуки. Выстроить здесь для вас новую лабораторию я уже не сумею. Да и что толку? Препарата нет. Единственный шанс — степь, развалины.

Разговор пошел по второму, по третьему кругу. Несколько раз выходили курить на открытую веранду. Ветер бил в лицо, гасил зажигалки. Кольт удалился в туалет.

— Зачем тратить столько слов? Я же не сказала нет, — тихо заметила Соня, оставшись наедине с Зубовым.

— Но и согласия своего вы никак не выразили.

— Разве? Я же все время кивала.

— Сонечка, вы только не обижайтесь, может, вам нужна помощь психолога?

— Ага. Психиатра. Я, разумеется, свихнулась после всех приключений.

— Так и знал, что обидитесь. Ну, ладно, простите. А как насчет отдыха на теплом море? Канарские острова, Тенерифе. Вы же нигде не бывали.

— Отличная идея. Петр Борисович оплатит. Это будет очередной аванс, в счет будущих побед.

— Перестаньте, очнитесь, вы как будто под гипнозом, вы похожи на унылую сомнамбулу. Ну, что они с вами сделали, Соня, что?

— Интересно, а бывают веселые сомнамбулы? — спросила Соня и подумала: «Хотела бы я сама понять, что они со мной сделали. Да, конечно, вначале они меня усыпили, вкололи какую-то дрянь, но с тех пор прошло много времени, и потом уж никто пальцем не тронул. Разве что доктор Макс считал пульс и стукал по коленкам».

— Соня, у вас депрессия. Вам нужно как-то встряхнуться, начать жить и работать, — сказал Зубов, тревожно глядя ей в глаза.

— Иван Анатольевич, не волнуйтесь, я справлюсь, — она заставила себя улыбнуться. — Просто мне действительно тяжело расставаться с дедом. Все-таки ему девяносто.

— А вот у нас и третий замечательный довод, — послышался позади бодрый голос Кольта.