Небо — на всю жизнь - [2]
Что-то заприметил в Рудницком и Яковчук, по-отцовски называвший его «малышом». Януш видел доброжелательное к нему отношение и старался впитывать побольше знаний и сведений, столь щедро расточаемых его опытными наставниками. Одним словом, учиться было у кого. А вот летать самому пока было не на чем.
— Наше желание хорошо понимал Владимир Попов, — рассказывал Януш Ольгердович. — Он был большим энтузиастом авиации, не жалел сил на пропаганду авиационных знаний. И вот Володя, видя, как мы мучаемся из-за того, что нам не на чем летать, предложил строить учебный планер.
Строили планер из водопроводных труб и других таких же малопригодных материалов. Назвали его «Чанг» по имени слона из демонстрировавшегося в то время кинофильма. «Планер был тяжелым и неуклюжим, — вспоминает Рудницкий, — и имя свое оправдал вполне».
Испытывать «Чанг» решили на Соломенке, где простирался великолепный пустырь. Готовились к полету с таким усердием, что могло показаться, будто планеристы собираются улететь по крайней мере за пределы земного тяготения. Волнение было велико.
Первым в планер сел Рудницкий. Небольшой прыжок «Чанга» прибавил смелости и азарта. Лети еще! И под ликующий вопль юных авиаторов Януш оторвался от земли. Восторг был так велик, что все на миг забыли о желании самим взлететь и Рудницкого опять отправили в воздух.
Ободренный пилот забрался уже выше. Но тут планер скользнул на крыло, с креном Януш справиться не смог — «Чанг» с глухим треском ткнулся в землю и рассыпался. Чинить его уже не имело никакого смысла.
Печальный исход не охладил горячего стремления строить планеры и летать. К тому же авария имела и положительный результат. «Чанг» дал определенный опыт, тот опыт, который на заре авиации и планеризма всякий конструктор приобретал ценой собственных ошибок, а нередко и ушибов. Вот почему, когда Иван Терентьевич Королюк, большой энтузиаст авиации, предложил Рудницкому перейти в планерный кружок Осоавиахима, он согласился.
«Чижик» расправляет крылья
В кружке Осоавиахима Януш был ближе к осуществлению своих желаний, чем когда бы то ни было. Вскоре появился первый сконструированный Рудницким планер. Простенькой схемы, ферменный, деревянный, он не имел серьезного значения для планеризма. Да и сам конструктор трезво оценивал свое детище. По-настоящему важно было только то, что планер самостоятельно рассчитан, что построен собственными руками и руками его друзей.
Яркий оранжевый цвет планера подсказал легкомысленное название — «Чижик». Его испытательным полигоном стал тот же пустырь, на котором так бесславно погиб неповоротливый «Чанг».
Следующий планер Рудницкий построил со своим школьным другом Валентином Левадным. «Художник», нанося на борт планера название, ошибся — слово «Осоавиахим» начал писать через «а» «Оса…». Его не стали продолжать. Так и появилось нежданно-негаданно имя «Оса». Хотя новый планер по конструкции не очень разнился с «Чижиком», он был устойчивее, надежнее. Это был уже вполне приличный учебный планер, на котором Рудницкий и его друзья учились летать.
Шло время. Януш строил планеры, работал, учился. Сейчас трудно вспомнить все события тех далеких лет, но одно Рудницкий до сих пор помнит во всех деталях. Это — первая поездка в Коктебель!
Для всякого парителя, а тем более начинающего, не было слова прекрасней. Давно уже все их отважное племя грезило одной мечтой — попасть в Крым, в загадочную долину синих скал. Подумать только — еще несколько дней, и Януш увидит эти причудливые нагромождения древнего Карадага, таинственную сердоликовую бухту, море и пологий склон горы Узун-Сырт, которую спортсмены для краткости называют просто Гора…
До Феодосии ехали на поезде. А там, не успев еще вдоволь насмотреться на незнакомое и желанное море, погрузили свои хрупкие аппараты на извозчичьи арбы.
— Коктебельские слеты дали мне очень много, — рассказывал Януш Ольгердович. — В те годы там собирались люди, чьи имена потом вошли в историю авиации. И общение с ними приносило нам, начинающим планеристам, огромную пользу.
Действительно в Коктебеле, названном позднее Планерским, начинали свой путь известные конструкторы, летчики, ученые. К планеристам приезжали А. Н. Туполев, П. И. Баранов, В. П. Ветчинкин, М. К. Тихонравов.
Поистине здесь собирался весь цвет советской авиации. На горе Узун-Сырт (позже ее назвали горой Клементьева в честь погибшего здесь планериста) летал и Сергей Павлович Королев, в то время уже известный конструктор. Случалось, Рудницкий помогал ему запускать небольшие модели ракет, которыми увлекался в то время Сергей Павлович… И когда Януш узнал, что на «Красной Звезде» Королева — планере, специально предназначенном для фигурных полетов, — собирается выполнить пилотаж известный летчик Василий Андреевич Степанченок, он вместе с друзьями охотно взялся «тянуть амортизатор».
Со Степанченком Рудницкий был знаком. Когда тот привез в Крым свой планер, Януш вызвался помочь доставить машину из Феодосии в Коктебель. С двумя своими товарищами взял у симферопольцев специально оборудованную для перевозки планеров тележку, впряг лошадей и выехал на станцию.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Дмитриевич Набоков, ученый юрист, известный политический деятель, член партии Ка-Де, член Первой Государственной Думы, род. 1870 г. в Царском Селе, убит в Берлине, в 1922 г., защищая П. Н. Милюкова от двух черносотенцев, покушавшихся на его жизнь.В июле 1906 г., в нарушение государственной конституции, указом правительства была распущена Первая Гос. Дума. Набоков был в числе двухсот депутатов, которые собрались в Финляндии и оттуда обратились к населению с призывом выразить свой протест отказом от уплаты налогов, отбывания воинской повинности и т. п.