Небо на двоих - [21]

- Ой, Саш, сердце не на месте. Долго что-то они там прощаются. Посмотри, что ли.

- Да что ты так тревожишься? Лизка к Роману привязана очень, не может надолго расставаться.

- Саш, а что если они... ну...

- Тань! Ты в своем уме? Брат и сестра!

- Крови родной нет. Тебе не подозрительно, что Лизка ни в кого не влюблялась еще? Восемнадцать лет скоро, а она только учебой живет да Ромкой.

- Время ее не пришло, не такая ранняя, как другие. Не накручивай, того, чего нет.

- Дай-то Бог, чтобы ты оказался прав.

- Уехал Ромка, - Лизка наигранно выдавила из себя улыбку, заглядывая в гостиную. - Я спать, на занятия завтра рано.

Стараясь не встречаться с матерью взглядом, она шмыгнула к себе в комнату, прижала ладони к пылающим щекам. Опять она загнана в угол. Даже останься Ромка рядом, то ничего хорошего, кроме слез и скандалов это не принесло. Мать - самая близкая, любимая, родная, - против ее любви. Чем Ромка не угодил? И знает она его сто лет, всегда хорошо относилась. Так просто раскусила Лизкину тайну, догадалась, испугалась. Конечно, сын мужа - одно; потенциальный зять - совсем другое.

Лиза упала на кровать, не понимая, почему не может проронить и слезинки. Всё еще не верилось, что Ромка не вернется. Он ведь сбежал, позорно дезертировал с места боевых действий, не стал сражаться до победного конца. Испугался отца, его реакции на отношения и чувства, противиться которым не смогли сводные брат и сестра. Лизка всегда считала, наивно верила - ее Рома никого не боится. А тут... Трусливо поджал хвост, прикрылся работой и оставил ее одну. Раздавленную. Опустошенную. Без права на надежду.

Утром дядя Саша сказал, что Роман уехал еще ночью. Звонил ему с аэродрома по спецсвязи. Просил не беспокоиться, если долго не появится. Лизка лишь пожала плечами. Старалась вести себя, как обычно и не вызывая подозрений. Незаметно подкралась сессия, пришлось поднапрячься, вплотную заняться учебой. Жизнь постепенно вернулась на колею перманентного ожидания, к которому девушка привыкла с детства.

***

Беды ничего не предвещало. Интуиция молчала, не била в тревожный набат. Сердце не предсказывало новой порции боли. Лиза вернулась из университета. Настроение прекрасное. Летняя сессия сдана, никаких "хвостов" не осталось. Можно спокойно уезжать на дачу и валяться в гамаке с книжкой, любоваться облаками и ждать, молиться, чтобы с Ромкой ничего не случилось.

- Можете поздравить второкурсницу! - прокричала она с порога, влетая в спальню к родителям. - Мам, дядь Саш, отметим сданную сессию на даче. Поехали сегодня вечером.

Лиза плюхнулась в кресло и только сейчас услышала запах валерьянки и сердечных капель. Мама спрятала заплаканные глаза, а дядя Саша сидел в кресле у окна. Бледный. Слишком бледный. Он никогда не болел, всегда оставался в прекрасной физической форме, в темных, вьющихся волосах седина только начинала показываться, и то на висках. Однако Лиза видела старого, сломленного человека, который находится в шоковом состоянии. Он поднял на нее сине-серые глаза. Колючий, затравленный взгляд. Горе бьется внутри, как волны о высокий утес.

Предчувствие поднялось подобно торнадо и цунами, заставило сердце оборваться в груди. Лиза обвела родителей взглядом, пытаясь не делать поспешных выводов. Тревога кольнула тонкой иголкой, мысли нехорошо завертелись волчком.

- Что случилось? - пробормотала девушка, борясь с подступающей тошнотой.

- Лиз, - мать всхлипнула. - Рома...

- Вернулся? - недоверчиво спросила она.

Дядя Саша в ответ покачал головой. Зажмурился, пытаясь сдержать слезы, показать себя сильным. Плечи дернулись, и он прижался к жене, стоящей рядом. Та гладила его по волосам дрожащими руками, пытаясь подобрать слова, чтобы сказать новость Лизе. Но она уже всё поняла. Крик застрял в горле, будто в капкане. Легкие внутри разорвались. Спазм сжал сердце, и оно забилось, словно делая одолжение владелице - тихо-тихо, грозясь остановиться в любой момент. Кровь загустела, превратилась в тягучую жидкость.

- Нет! - выдавила через силу Лиза, не обращая внимания на слезы, градом катящиеся по щекам.

- Герой России. Посмертно, - выдохнул дядя Саша, беззвучно плача.

- Это специально! Знаете, как в фильмах показывают? Надо умереть, сделать пластическую операцию, не говорить семье, - тараторила Лиза, начиная слепо верить безумной фантазии, спасающей от неминуемой, ужасной правды.

- Ох, Лизка! - тяжело вздохнула мать.

- Нет, - она помотала головой, пытаясь совладать с собой, но слезы продолжали срываться со щек, капать на бежевый ковер.

Тело внезапно стало чужим и непослушным. Лиза не поняла, каким образом оказалась на полу. Взвыв раненным зверем, она сотрясалась в истеричных всхлипываниях. Сердце замерзло, покрылось инеем, а потом треснуло, рассыпалось на осколки. Свет померк, Лиза погрузилась в непроглядную тьму. Жизнь в одно мгновение стала лишней, ненастоящей, ненужной. Реальность придавила бетонной плитой, сдавила тисками, ужалила острой правдой - Ромка больше не вернется.

Память воровато подсунула лоскуты обрывочных воспоминаний: прощальный взгляд, в котором застыли сожаление, горячая нежность и тоска; последний поцелуй, отдающий полынной горечью, и, одновременно, терпкой сладостью; сильный руки, под которыми она извивалась в экстазе, плавилась, словно свечка.