Небо и земля - [244]

Но недолго удалось отдыхать летчикам. Через час опять было приказано звену быть наготове. Начальник штаба полка, однорукий летчик Сивков, после тяжелого ранения на Халхин-Голе перешедший на штабную работу, пришел на аэродром и сказал, что нашими войсками оставлен Симск.

— Симск! — огорченно воскликнул третий летчик звена Федор Горталов, белокурый юноша с широко расставленными серыми глазами. — Да ведь до Симска километров сорок, не больше… Мы ж туда на вечера ездили в мирное время, танцевали… — Глаза его стали задумчивыми и грустными, — смешливая официантка Дуня не раз признавалась подругам, что у Горталова до завлекательности трогательный взгляд. Он был лихой танцор, отличный теннисист, любимец части. Он не раз завоевывал призы на спортивных состязаниях.

— Значит, на другой аэродром перейдем, — вздохнул Лариков, — придется теперь к новому месту привыкать. А мне тут все полюбилось…

Да, теперь уже недолго придется оставаться на старом обжитом аэродроме, — с часу на час можно ожидать приближения немецких танков…

Уленков зашел в командный пункт полка — в блиндаж, вырытый на самом краю аэродрома.

— Ты посиди, пока я в штаб сбегаю, — сказал Сивков.

Уленков сел за стол, наклонился над картой ближнего района и нашел на берегу реки маленький Симск, о котором так часто вспоминал Федя Горталов.

Вдруг зазуммерил телефон, и бородатый заспанный телефонист протянул трубку Уленкову.

— Алло, алло! — кричал кто-то. Голос был женский, высокий; чувствовалось, что эта громко говорившая женщина случайно оказалась возле полевого телефона и не разбиралась в позывных: она только повторяла растерянно и упорно одно и то же слово, будто надеялась, что настанет минута, когда услышат её голос в пространстве и кто-нибудь отзовется на её тревожный призыв…

— Кого вам нужно? — спросил Уленков.

— Это я говорю — из Симска!..

— С кем вы хотели поговорить по телефону? Ваши позывные?

— У меня нет позывных.

Уленков недоуменно пожал плечами: ну как тут на самом деле разберешь, кто она такая? По-настоящему следовало бы бросить трубку телефона и прервать нелепую беседу, но была в её голосе неподдельная забота и настоящая тревога, и Уленков продолжал разговор, досадуя, что нет рядом ни Быкова, ни Сивкова, которые сразу придумали бы, как следует теперь поступить.

— Передайте трубку телефонисту, я с ним договорюсь…

— Тут нет телефониста.

— Тогда соедините меня с кем-нибудь из командиров.

— Здесь нет никого из командиров.

— Но как же вы сами оказались у военного телефона?

— Я случайно пришла в школу…

— В школу? — недоумевая, спросил Уленков. — Но при чем здесь школа?

— Как вы не понимаете, — раздражаясь, отвечал взволнованный женский голос. — Я звоню из Симской средней школы. Когда наши эвакуировались, я пришла сюда, чтобы уничтожить, по поручению райкома комсомола, архивы, и вдруг вижу — лежат убитые снарядом бойцы, а телефон на старом месте — и провода не сняты…

— Вот оно что, — уже начиная понимать, почему его собеседница оказалась возле полевого телефона, сказал Уленков. — Значит, весь городок эвакуирован?

— Весь.

— А немцы вошли в город?

— Только несколько мотоциклистов ездят из конца в конец по главной улице и стреляют в окна из автоматов.

— Как зовут вас?

— Катя.

— А по отчеству?

— Меня все Катей зовут…

— Что ж, Катя, а где телефон находится?

— На чердаке.

— Оттуда обзор хороший?

— Отсюда — город как на ладони.

— Если немецкие танки войдут, увидите их?

— Конечно.

— И сможете позвонить по телефону?

— Обязательно позвоню, а когда совсем близко будут немцы подходить, я линию порву, аппарат брошу в колодец и сама убегу из города. Архив я уже сожгла.

В голосе Кати была такая уверенность и сила, что Уленков даже головой покачал: вот ведь какие бывают у нас бесстрашные девушки, — она еще ни разу, верно, до этого дня не видела, как рвутся снаряды, а поди ж, оказавшись в такой трудной обстановке, сразу сообразила, что следует предпринять…

Когда вошел в блиндаж Быков и вслед за ним из-за двери показалась курчавая голова Сивкова, Уленков вытянулся и доложил о неожиданном происшествии. Быков сел на табуретку и, затягиваясь крепчайшим табаком-самосадом, внимательно выслушал рассказ летчика.

— Значит, самостоятельно связи с немецкими тылами устанавливаешь? — насмешливо спросил он.

— Я, товарищ майор, думал…

— А мне кажется, что ты совсем не думал. Может быть, и не следовало с ней в разговор вступать?

— Нет, девушка она, видать, хорошая, зовут её Катей.

— Ну, знаешь, решать за глаза — хорошая она или плохая — дело ненадежное. С человеком сперва куль соли съешь, а потом уж говори, каков он, — сказал Быков, но когда снова зазуммерил телефон, взял сам трубку и заговорил с Катей. Уленков внимательно прислушивался к вопросам, которые задавал девушке Быков, и жалел, что не слышит её ответов на слова майора…

Поговорив с ней, Быков тотчас же связался по телефону с полком штурмовиков, стоявшим в шестидесяти километрах, пообещал, что истребители будут патрулировать над Симском и, в случае, если появятся над городом «мессершмитты», прикроют штурмовиков.

— Слышал разговор? — спросил Быков, уже не улыбаясь и строго глядя на Уленкова.