Небо для талисмана - [15]

- Дом! - выдохнул Висканьо. - Видишь? Это дом! Глаза его заблестели, ноздри затрепетали, пытаясь унюхать со стороны жилища запахи еды.

- Дом! - презрительно скривился Дигон. - Лачуга! Клянусь Стахом, здешние хозяева бедны как мыши!

- И едят только рыбу? - деловито вопросил Виви.

- Ну да! Что ж еще?

- Захоти мяса, Дигон, - жарко зашептал талисман в ухо аккерийцу, на цыпочках семеня с ним рядом. - Я не могу больше есть рыбу. Захоти мяса!

- И какого тебе, приятель? - с ухмылкой сказал капитан. - Может, барашка?

- Барашка! - радостно закивал рыжий.

- Или молодого бычка?

- Молодого бычка! - легко согласился Виви.

- Кость от сдохшего осла ты получишь, если не заткнешься! - сурово предупредил Дигон, подходя к дому. Маленькая приземистая конурка одним боком почти прижималась к земле. Противоположная стена, однако, стояла прямо, да к тому же имела целое окно, из чего можно было с полным на то основанием заключить, что дом развалился ещё не весь, и в оставшейся половине кто-то жил: если не сами хозяева, то бродяги наверняка. С крыши свисала рыболовная сеть, или, скорее, бывшая рыболовная сеть, так как от неё уцелело только несколько веревок, прочее же составляла сплошная прореха. Крыльца, равно как и ступенек, не было вовсе. Входом в лачугу служила криво прорубленная нерадивым работником дыра; с дверью дело обстояло ещё проще - она не висела на петлях, как её более удачливые сестры в других домах, а сиротливо стояла возле входа, прислоненная к стене. Зато вокруг спутники заметили нечто вроде сада: под единственным окном цвел розовый куст, тут и там произрастали чахлые цветы, а по обеим сторонам лачуги высились старые яблони, в редкой листве которых можно было даже разглядеть пару-тройку плодов. Дигон не стал утруждать себя стуком в стену - наклонив голову, дабы не врезаться лбом в низкий косяк, он не медля прошел внутрь. Конечно, талисман тут же последовал за ним. Из всей обычной обстановки в комнате имелся только стол, табурет, и верхом на этом табурете ветхий старик. Дигон с легкой досадой отметил сию неприятную бедность особенно пустой стол, - затем решительно скинул на пол труп старика. Тот мягко шлепнулся прямо под босые ноги Висканьо, заставив рыжего с гримасой отвращения отскочить за спину Дигона. Впрочем, при ближайшем рассмотрении выяснилось, что старик ещё жив, ибо, треснувшись головой о земляной, но утрамбованный пол, он дважды моргнул - то ли сердито, то ли удивленно, спутников это нимало не взволновало. Качаясь на скрипучем табурете, таком же древнем, как и старик, капитан насмешливо взирал на растерянного талисмана: ни барашка, ни молодого бычка, ни даже костей сдохшего осла здесь не наблюдалось, хотя Дигон в самом деле был голоден. Виви беспомощно осмотрелся. Нет, в пыльных углах не лежали сокрытые в мешках яства, и под столом оказалось пусто - как и должно быть; с потолка вместо связок вяленой рыбы свисала паутина, а со двора не доносилось никаких запахов, кроме привычного речного.

- Я заболел, - пояснил Висканьо в ответ на взгляд Дигона и для большей убедительности покашлял. - Кха-кха... Ты бросил меня в реку и я заболел. Кха-кха.

- Где-то тут шастал Приносящий Счастье И Отвергающий Ошибку? вопросил капитан, наклоняясь и заглядывая под стол. - Ты не видел? А ты? обратился он к старику, что лежал на полу и явно не собирался вставать. Старик злобно зыркнул на Дигона бесцветными глазками.

- Я просто заболел! - тихо повторил злосчастный талисман, но снова кашлять не решился. С каждым мгновением ужас сковывал сердце Виви. Волшебный дар - все, что он имел, единственное его богатство - пропал. Он не смог даже самого простого: добыть для хозяина еды. Что уж говорить о пастушке с яблоками и её овцах... Теперь аккериец точно прогонит его прочь... И кому он тогда будет нужен? Ни Деб, ни добрый купец из Иссантии, ни, тем более, горгийская крыса его и на порог не пустят... Рыжие патлы Висканьо вздыбились, сердце оторвалось и свалилось куда-то вниз, к грязному земляному полу лачуги. Как в тумане видел он суровое лицо капитана с грубыми, но правильными чертами, с ухмылкой на твердых губах, покосившийся стол со сломанной ножкой, клочья паутины, покрытые сетью трещин стены... Горько улыбнувшись, талисман повернулся и пошел к дыре выхода - туда, откуда явился, туда, где в вечном движении жил мрачный Колот, туда, где блестел в лучах заходящего солнца мир...

* * *

- Ешьте да пейте, парни! Ешьте да пейте! Ну, и ты, старик, тоже! приговаривал Веселый Габлио, сам проворно засовывая в пасть сочные куски барашка, пучки зелени, пригоршни ягод, и орошая все это дешевым красным вином. - А после трапезы нет ничего лучше доброй беседы, правда, рыжий? Довольный Висканьо мелко кивал, не в силах ответить: рот его был забит теми же яствами, да и на сердце опустилась такая благодать, что не хотелось ему ни говорить, ни даже петь - только слушать и есть, слушать и пить, и снова есть... Умиротворенный, он с любовью и некоторой долей гордости поглядывал на своего сурового, но тоже размякшего сейчас хозяина. Волшебный дар не покинул его - аккериец, который рвал сейчас зубами огромный кусок баранины, мог теперь в этом убедиться. Неспроста появился в сем Митрой забытом местечке Веселый Габлио, чей вместительный мешок оказался полон всякой снеди, и чей отец, видимо, с детства приучал сына делиться с ближним куском хлеба насущного. Парень вывалил из мешка все, что там было, и, ничуть не жадничая, пригласил Дигона с его талисманом к столу. Перед самым закатом, когда Виви решил навсегда оставить капитана (а заодно и весь мир) и пошел к реке топиться, к лачуге на буланой молодой кобылке подъехал расфранченый, несколько жирноватый господин. Он одарил исполненного печали рыжего жизнерадостной улыбкой, ловко соскочил на землю и ринулся в дом, таща за собой туго набитый холщовый мешок.