Небо Атлантиды - [93]

– Получите вы ответы, получите…

У капитана запиликал «мобильник». Он вытащил его и нажал кнопку, выслушал, что ему говорят, и улыбка сползла с его лица. Потом он взглянул на Громова.

– Мне только что сообщили, – сказал Фокин озабоченно, – генерал-майор Зартайский найден мёртвым. Он застрелился…

– Что ж, – подытожил Лукашевич не без злорадства, – он сам этого хотел…

Эпилог Константин и два Алексея

(Санкт-Петербург, декабрь 2000 года)

– Вот тебе цветы, вот тебе фрукты, – говорил Лукашевич, опорожняя принесённый пакет. – Вот тебе подарок от Кадмана: его новая книга с автографом автора.

– Ерунда какая, – проворчал Стуколин. – Я вам что – беременная женщина? Лучше бы пива принесли.

– Спокойно, солдат, – утешил Громов, – мы о тебе позаботились.

Он оглянулся на дверь и, удостоверившись, что она закрыта, вытащил из кармана брюк плоскую бутылку коньяка.

– Это дело, – оживился Стуколин.

– Врачи говорят, что идёшь на поправку, – сказал Громов, откупоривая бутылку и разливая коньяк по трём алюминиевым стаканчикам. – Значит, немного алкоголя тебе можно.

– Ну, будем! – произнёс Стуколин самый короткий из известных ему тостов, схватил стаканчик и быстро, жадно, в один глоток прикончил свою порцию. – Налей ещё, – потребовал он.

– Не гони, – сказал Лукашевич. – Не видишь? Товарищи ещё не выпили. Твоё здоровье, Алексей, – он поднял стаканчик.

– Твоё здоровье, Алексей, – поддержал Громов.

– Эх, – вздохнул Стуколин, когда друзья выпили, – а вот здоровье как раз подкачало.

– А что такое?

– Да не разбираюсь я в этих медицинских делах. Осложнение, говорят, с давлением проблемы. Может, и летать запретят.

– Не запретят, – уверенно заявил Лукашевич. – Тридцать пять лет – не возраст для списания.

– Хотелось бы в это верить, – сказал Стуколин грустно, – а то получается, что пари я проиграл.

– Какое пари? – заинтересовался Лукашевич.

– Они с Ангеле поспорили, – объяснил Громов, – что он по пилотажу обойдёт всех её сотрудников. Теперь страдает…

– Нахальный тип, – согласился Лукашевич. – Таким бесполезно объяснять – таких учить надо.

Они помолчали.

– А как вы думаете, мужики, – спросил Стуколин, смущённо опустив глаза, – после всех этих приключений Ангеле захочет со мной общаться?

– А ты ей письмо напиши, – посоветовал Лукашевич. – Изложи нашу позицию. А в постскриптуме добавь как бы невзначай, что любишь и жить без неё не можешь.

– Да ну тебя! – махнул рукой Стуколин. – Если умный такой, налей лучше.

Лукашевич вновь наполнил стаканчики.

– Зря ты обижаешься, – сказал он. – Мы же всё понимаем. Тебе время пришло о будущем подумать, а Ангеле – девушка, приятная во всех отношениях. Если она тебе ответит взаимностью, считай, сильно повезло в жизни.

Стуколин вздохнул и выпил.

– А если она не ответит?

– Ответит, – пообещал Лукашевич. – Ты ей определённо понравился.

– Она из-за меня едва не погибла…

– «Едва» не считается. А вообще, Алексей, женщины – это такие странные существа, что в их мотивах, причинах и следствиях нормальный человек разобраться просто не в состоянии. Поэтому в отношениях с ними нужно ставить перед собой реальные задачи и не обижаться, если что-то пошло не так.

– Не слушай его, Алексей, – сказал Громов. – Он тебя плохому научит. Поступками женщин повелевают чувства, а не разум. Если ты хочешь научиться понимать мотивацию женщин, нужно периодически прислушиваться к своим чувствам.

– Это всё художественная литература, – заявил Лукашевич. – Не слушай его, Алексей. Женщины – существа всё же материальные и запросы у них – вполне меркантильные. Другой вопрос, что они всегда хотят от тебя больше, чем ты можешь дать…

Стуколин понял, что ещё пара реплик и дойдёт до настоящего спора, а потому решил переменить тему:

– А, кстати, вы помните, как мы в Прибалтике отдыхали?

– Помню, – усмехнулся Лукашевич, наливая по третьей. – Такое не забывается. В том году как раз «Пиратов ХХ века» показывали. Для советских времён – просто потрясающий фильм.

– Угу, – согласился Стуколин. – А потом, после премьеры, мы пошли на пляж и вы с Костей поспорили.

– Это вы с Костей поспорили.

– Да нет, вы поспорили.

– Все друг с другом поспорили, – подытожил Громов.

– Да-а, – протянул Стуколин мечтательно. – А я так думаю иногда, что у нас приключений побольше было, чем у киношных пиратов и экипажа «Нежина». Только вот почему-то желающих написать про нас книгу или снять фильм на горизонте не видно.

– Тебе Кадман уже сказал, – напомнил Лукашевич, – никто в такое не поверит, а потому и смысла писать нет.

– Ну и пусть не поверят, – стоял на своём Стуколин. – Неважно это – поверят или нет. Важно, чтобы люди прочитали и что-то поняли. Костя вон свои истории рассказывает вовсе не для того, чтобы ему поверили…

– Кадман ещё молодой, – сказал Громов. – Ещё напишет.

– Главное, – тут же озаботился Стуколин, – чтобы он нашу позицию точно отразил. Вы ему при встрече передайте, чтобы ничего не домысливал. А то у него тараканы в голове – он ещё напишет, что мы все из себя демократы и пацифисты, и Америку спасаем…

Дверь приоткрылась, и в палату протиснулась необъятная уборщица в халате, со шваброй и ведром. За ней маячила фигура охранника, присланного Фокиным на «всякий пожарный случай».