Небесный поцелуй - [2]

– Я благодарна вам за приглашения, но все же существует огромная разница между тем, когда вы меня зовете, не найдя под рукой никого больше, и тем, когда меня зовет Фред, потому что хочет быть именно со мной, – сказала Мэгги.

Джеймс посмотрел на нее с испугом и одновременно с удивлением, и Мэгги почувствовала себя вынужденной пуститься в дальнейшие объяснения.

– Это мой друг… – Про себя, с некоторым неудовольствием, она заметила, что звучит это как-то не по-взрослому, но никакого другого определения того, кто же, собственно, Фред, не приходило ей на ум. Он был больше чем друг, но меньше чем возлюбленный, вопреки своей неизменной настойчивости. – Этот мой друг заказал столик в «Альгамбре» на семь тридцать, ну и в это время я бы хотела там быть.

– Я думаю, лучше просмотреть эти письма завтра, – предложил Джеймс, и в голосе его послышалась некоторая сердечность. Он проницательно посмотрел на Мэгги, которая сидела на краешке кресла с таким видом, будто он вынуждал ее изменить свое решение.

Она помолчала, потом, пробормотав поспешное «Доброй ночи», стрелой метнулась за дверь; он же, в разочаровании, отбросил свою авторучку с золотым пером.

2

– Ну что, путь свободен? – Эми Бертли просунула в дверь завитые по последней моде локоны, украдкой оглядывая просторную комнату Мэгги.

– Да. – Мэгги взглянула на свою неугомонную подругу. – Наш уважаемый босс там, у себя, читает почту.

– Слава богу! – Эми, демонстративно содрогнувшись, ленивой походкой прошла в комнату. Она опустилась в мягкое, бурой кожи кресло, прямо напротив дубового стола Мэгги, скрестив свои длинные стройные ноги. – Всякий раз, когда Джеймс Монтгомери останавливает на мне свой стальной взгляд, я так ясно ощущаю, что ему хочется куда-то меня пригласить.

– Наверное, к твоим пишущим машинкам, – едко ответила Мэгги, хотя в душе у нее не было упрека. Почему-то казалось, что юная Эми не ограничивает себя общепринятыми правилами. Отпущенный ей жизненный срок она проживала в полнейшем равнодушии к собственному прошлому, равно как и к будущему. Все у нее было сфокусировано на извлечении максимального удовольствия из настоящего. Ее поведение вызывало у Мэгги любопытство, однако серьезного желания перещеголять Эми не было.

– Может быть. – Эми скорчила гримасу. – Хотя, я думаю, у него в голове мысли о другом местечке. Ну, ладно, хватит об архитектуре. Расскажи-ка мне, пока я совсем не сгорела от любопытства, как там насчет этого большого свидания? – Эми подалась вперед, ее лицо так и светилось от любопытства.

– Да так себе. – Мэгги нажала на клавишу своей пишущей машинки.

– Так себе! – недоверчиво повторила Эми. – Как же это могло случиться? Я думала, что Фрэд пригласил тебя в «Альгамбру». Самое достойное место для таких событий.

– С ума сойти, – саркастически бросила Мэгги. – Там народу битком набито, страшные цены и совершенно не проветривают.

– Ну и что из того? – пожала плечами Эми. – Это же Нью-Йорк!

– Я знаю. Я не собираюсь строить из себя красотку. Дело-то ведь не в том, на каком месте ты сидишь в зрительном ряду, а в том, какие перед тобой актеры.

– То есть Фрэд взял на себя ведущую роль?

– Он хотел разыграть роль любовника. Ну, помнишь это избитое клише: «Берегись мужчин с руками, как у русских, и с пальцами, как у римлян?» Так вот, прошлым вечером Фрэд, вдохновленный этой чушью, вздумал разыграть нечто подобное.

– Звучит как шутка, – хихикнула Эми.

– Может быть, в теории это и так, только на практике оставляет желать много лучшего, – вздохнула Мэгги. – Тихой сапой, подталкивая меня локотком, Фрэд вел дело к тому, чтобы эти его толчки нынче ночью перешли в толчки куда более ощутимые. И все то время, когда он не говорил прямо о том, чего он хочет, у меня оставалось впечатление, что либо я пойду с ним в постель, либо он передумает поддерживать наши отношения. Он сказал, что это противоестественно, согласившись на свидание, отказаться с ним переспать.

– Он прав. Бога ради, Мэгги, ты же не какая-то там девица, томящаяся в поисках истинной любви. Тебе уже двадцать пять. Чего ты еще ждешь? Дела у Фрэда процветают, он вполне приличен. Чего же еще больше-то? Ведь ты же не отвергла его, правда? – требовательно спросила Эми.

– Нет, я попросила время, чтобы подумать.

– Послушай-ка тетушку Эми. Нечего думать. Эх, горе мое. Ты слишком хороша, чтобы жить вполсилы. Тебе надо бросить все – и жить. Оставь-ка эти викторианские манеры и наслаждайся. Если бы у меня были такие взгляды, я бы и понятия не имела обо всех тех удовольствиях, что испытываю каждую ночь. А ты – абсолютно великолепна.

– Это точно, – состроила гримасу Мэгги.

– Ты опять за свое, – проворчала Эми. Стань-ка сама собой. Ты, точно, великолепна. Посмотри на себя хорошенько в зеркало. Волосы у тебя такие черные, что отливают синевой, а этот крупный пучок…

– Шиньон, – уточнила Мэгги, – это на французский манер и очень стильно.

– …Крупный пучок, – продолжила Эми, не отвлекаясь на слова подруги, – придает тебе особенное совершенство. Волосы блестят так, что особенно выгодно подчеркивают молочную белизну твоего лица. А твои глаза… – Эми завистливо вздохнула. – Они у тебя куда сильнее, чем у Симоны Легрэ. – Она кивнула в сторону кабинета Джеймса. – Твое тело тоже само совершенство… – Эми окинула взглядом стройную фигуру Мэгги. – Ничего не прибавить, не убавить. В точности такая фигура, что нравится мужчинам. Ну, так и в чем же дело, Мэгги? У тебя есть полный набор для того, чтобы подцепить любого самца. Но в ту же минуту, когда рядом с тобой кто-то появляется, ты демонстрируешь свою холодность.