Небесный механик - [33]

— А его не удивила ваша просьба? С какой стати ему было беседовать с незнакомыми людьми?

— Мне показалось, что ему было одиноко. Он человек несемейный, у него даже помощника нет.

— Значит, вы настаиваете на том, что беседовали с неким стариком. А если я скажу, что у меня есть свидетель, который видел вас с женой на острове в обществе совсем другого лица?

— Я скажу, что этот человек лжет, — спокойно ответил Эмиль.

Внутренне он усмехнулся. Давно с ним не использовались столь примитивные уловки. Теперь понятно, что истории об «умершем» смотрителе, как и о таинственном свидетеле, были придуманы только для того, чтобы проверить его ответы. Отдел «А» ничего не мог ему противопоставить, только догадки.

— Господин Леманн, что вы можете рассказать о странном облаке? — неожиданно сменил тему Натан. — Вы ведь обратили на него внимание?

— Мне не доводилось видеть такое прежде… — Эмиль покачал головой. — Это все, что я могу сказать.

— Подобная облачность несет смерть пилотам. Стоит туда залететь самолету, как он бесследно исчезает.

— Каким образом? Это невозможно. Если пилот не справился с управлением, то он должен упасть в море. Возможно, молния…

— Но они не падают — ни в море, ни на сушу. Это невероятно, но факт, — сказал Дортмер. — И пилот, и машина бесследно исчезают, стоит им залететь в эту черную массу. Мы приняли решение больше не рисковать и запретили подлетать к ней слишком близко. Я знаю, что вы были прямо под ней, когда она образовалась. Если вы располагаете полезной информацией…

— Я видел кое-что, — Эмиль с удовольствием прервал разглагольствования Дортмера. — В эпицентре был какой-то объект. Это из него вырывались молнии. — Он нахмурился. — И еще… Мой компас. Он перестал работать. Стрелка крутилась вокруг без остановки.

— Очень интересно. Вы уверены, что это не совпадение?

— Уверен. У нас было три компаса — у меня, у жены и стационарный на катере. Ни один не работал. Вне всякого сомнения, это очень странное природное явление, но я не физик, ни метеоролог и не могу сказать больше.

— На что был похож увиденный вами объект?

— Он напоминал пульсирующий шар. Его совсем не видно — черное на черном, только контуры угадываются во время вспышек.

— Всего над территорией содружества на данный момент наблюдают семь подобных аномалий, есть вероятность, что их количество будет расти… — сказал Натан куда-то в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь.

Наступило неловкое молчание. Разговор зашел в тупик, но Дортмер не хотел этого признавать. Он вновь задал свои вопросы по второму кругу и получил на них практически идентичные ответы. Обвинять Эмиля было не в чем, задерживать причин тоже не было. Для его подозрительного поведения имелось логичное основание.

Агенты просто сидели и пристально смотрели друг на друга. Первым сдался Натан.

— Занимайтесь своим делом, господин Леманн, — сказал он вздыхая. — Получайте инструкции, следуйте им неукоснительно и обо всем докладывайте руководителю. Это все, что я могу вам посоветовать. Если нам доведется встретиться повторно, беседа может протекать не столь обыденно…

Он кивнул в знак окончания разговора. Вставая, Эмиль спросил:

— Я могу увидеть свою жену?

— Да, конечно. Думаю, она скоро освободиться.

Но Натан Балс ошибся. На Маргарет было потрачено больше времени. Эмиль провел остаток ночи в приемной в одном из глубоких красных кресел, ожидая, когда ее отпустят. До сих пор было сильно мнение, что женщина по сравнению с мужчиной существо более слабое, внушаемое. Этим и объяснялось столь длительное отсутствие Маргарет. Ее пытались уличить во лжи, «расколоть» как любил говаривать Мартин. Эмиль знал, что может не волноваться на этот счет — его жена не из тех, кто даст себя поймать на слове в беседе или запутается в собственных показаниях. Раз к ним не собираются применять более жесткие меры — заключение, пытки, то их тайна останется в неприкосновенности.

Теперь, когда он знал, что им ничего не грозит, дышать стало свободнее, но неприятное чувство близких неприятностей все еще не покидало его. На мгновение Эмиль почувствовал себя маленькой деталью в огромной машине, не братом среди братьев, как вещали на государственном радио, а незначительной шестерней, чьи права и свободы регулировались соседними шестернями побольше, среди которых он был вынужден вращаться. Так ли уж свобода островов отлична от свободы на материке? Единственная разница между ними пролегала в том, что на островах о ней еще можно было говорить. Личная свобода зависела от точки зрения и того, какой вес ты имел в обществе.

Если они не найдут Механика, не остановят проект «Небосвод», его перестанут волновать подобные вопросы. В голосе Эмиля промелькнула мстительная мысль, что хорошо бы позволить событиям развиваться самостоятельно. Пусть они придут к своему логическому концу — полной катастрофе. Если человечество за тысячелетия не придумало ничего лучше, чем узаконенное неравенство, видимость демократии, войны и специальные отделы, подобно этому, если он, Эмиль Леманн, представитель этого самого человечества желает ему сейчас уничтожения, может, стоит распрощаться с иллюзиями и признать их существование ошибкой?