Небесные странники - [15]

Бродяги и Храмовник разочарованно откинулись на спинки кресел.

Сес Амбре подалась вперед и дотронулась до колена молодой женщины.

— Я прошу извинения за легкомысленные речи. Я понимаю важность роли, которую сыграл Рауль Эндимион в нашей истории. Но это случилось очень давно, и время было смутное. В те годы на Витус-Грей-Балиане Б я была бунтующим подростком, только и думала, как бы удрать из общины «Спирали» и принять крестоформ в каком-нибудь близлежащем городе Пакс.

Три собеседника постарались отодвинуться подальше, насколько позволяли кресла. На двух лицах, которые могли выражать эмоции, читалось потрясение.

— Вы хотели впустить это… этого паразита в свое тело?

Каждый человек во Вселенной, испытавший Момент Сопричастности Энеи, видел, знал, ощущал реальность, следовавшую за обрядом принятия «креста бессмертия». Это была паразитическая масса узлов искусственного интеллекта, которые создавали в реальном пространстве Техно-Центра, используя нейроны и синапсы тела жертвы так, как им было удобно. Они могли убить человека-хозяина ради нескольких последних секунд, когда перед смертью его нервная система работает на пределе возможностей. Затем Церковь с помощью технологии Техно-Центра воскрешала тело человека — и крестоформ — паразит становился все более мощным и разветвленным с каждой смертью и воскрешением.

Сес Амбре пожала плечами:

— Тогда это был доступный вид бессмертия. И шанс выбраться из нашей пыльной деревушки, присоединиться к реальному миру — миру Пакс.

Три дипломата-Бродяги смотрели на нее, не находя слов.

Сес Амбре подняла руки к воротнику и раскрыла его, обнажив горло и начало шрама, оставшегося после того, как Энейцы удалили крестоформ.

— Меня похитили, отвезли на одну из последних планет Империи и вживили крестоформ. Девять лет я с ним жила, — сказала Сес Амбре так тихо, что собеседники едва могли слышать. — И большая часть этих лет прошла уже после Момента Сопричастности Энеи, — продолжала Сес Амбре. — После разоблачения планов Центра поработить нас с помощью этой отвратительной вещи.

Истинный Глас Древа Рета Кастин взяла морщинистую руку Сес Амбре в свои.

— И все же вы отказались присоединиться к Энейцам после освобождения. Вы вернулись к остаткам своей культуры.

Сес Амбре улыбнулась. В глазах у нее стояли слезы, и внезапно она показалась намного старше.

— Да. Я чувствовала, что обязана сделать это ради своего народа, ведь я покинула его во время кризиса. Кто-то должен был сохранить культуру Спектральной Спирали. Мы потеряли столько людей во время войн. Еще больше мы потеряли, когда Энейцы дали нам возможность присоединиться к ним. Так трудно отказаться стать почти богом.

Путник издал ворчание, похожее на сильные радиопомехи.

— Это наша величайшая забота после Разрушителя. На лесном кольце не осталось в живых никого из тех, кто пережил Момент Сопричастности. У нас есть только его детали — великое знание силы сострадания и могущества Связующей Бездны, знания Энеи, которые Энейцы могут распространять во вселенной. Но здесь возникла Церковь Энеи. И когда-нибудь часть нашего народа отвергнет наследие Бродяг и Храмовников и в один миг превратится в Энейцев.

Сес Амбре потерла щеку и снова улыбнулась:

— Теперь я вижу, что Энейцы не посещали эту систему. Вспомните, Энея призывала, чтобы никто не основывал никаких «церквей Энеи». Она не желала поклонения, причисления к лику святых или обожествления. Эта мысль преобладала во время Момента Сопричастности.

— Мы знаем это, — ответила Рета Кастин. — Но общества часто обращаются к религии в отсутствие выбора и знаний. Вероятность присутствия у вас на борту Энейцев была одной из причин, по которым мы приветствовали появление вашего могучего корабля с таким энтузиазмом и трепетом.

— Энейцы приходят не на кораблях, — мягко напомнила Сес Амбре.

Трое кивнули.

— Если этот день наступит, — сказал Путник, — то каждый Бродяга и Храмовник будет решать, советуясь со своей совестью. Что касается меня, я всегда буду летать на гигантских крыльях солнечного ветра.

В эту минуту вернулись Дем Лиа и трое ее подчиненных.

— Мы решили помочь вам, — объявила она. — Но нам нужно торопиться.

Ни за что на свете ни Дем Лиа, ни кто-либо другой из восьми людей и пяти устройств искусственного интеллекта не стали бы рисковать и вступать в открытый бой с «разрушителем», «жнецом» — и как бы еще ни назвали Бродяги свою напасть. Не просто так три тысячи камер жизнеобеспечения, несшие шестьсот восемьдесят четыре тысячи триста колонистов, находившихся в глубоком сне, имели яйцевидную форму. Путешественники буквально сложили все яйца в одну корзину и не собирались отправлять эту корзину в сражение. Башо и другие роботы уже предупредили людей об опасности, что исходила от приближавшегося корабля-разрушителя. Космические корабли вполне могли сражаться, находясь на расстоянии двадцати восьми астрономических единиц друг от друга. Традиционным лазерным копьям и устройствам, испускающим пучки заряженных частиц, требовалось более ста девяноста шести минут, чтобы преодолеть это расстояние, но на кораблях Пакс, Гегемонии и Бродяг имелись гиперкинетические снаряды, способные на пути к цели входить в пространство Хокинга. Они могли уничтожить врага, прежде чем его радар замечал приближавшуюся ракету. Поскольку «жнец» двигался по своей обычной траектории со скоростью меньше световой, маловероятно было, что на нем имеются подобные орудия. Но слово «маловероятно» с незапамятных времен разрушило множество планов и унесло еще больше жизней воинов.