Небесная поэзия Есенина - [46]

Серёжа ЕСЕНИН:

Ты плачешь обо мне, как о заблудшем сыне.

Ты плачешь обо мне, как Мать не плачет ныне.

До будущих времён от нынешних открытий

Твоя слеза – как стон. И мне уж не забыть их –

Те слёзы и ту боль, что пролиты мне в Душу.

Как быть теперь с тобой? Печаль меня задушит.

СВИРЕЛЬ:

Не болей моею болью. Я здесь не одна.

Я с твоею же судьбою. Снова влюблена

В этот омут, омут вешний – синь твоих очей.

Назовусь твоей Россией, если ты ничей.

Это ты меня сделал такой,

Слишком прыткой и обещающей

И своею крестящей рукой,

И молящейся, и прощающей,

Возносящей до неба мольбу

И Всевышнему и Богородице.

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Ты, Таня, мне нужна,

Как почва и как пашня,

Как нежность и весна, –

Не лепесток опавший,

Чтобы ронять зерно

Любви и благородства

Для передачи Душ,

Их будущего сходства!

СВИРЕЛЬ:

Люблю тебя, мой нежный и простой,

Страдающий, и тихий, и тревожный,

Прозрачный Гений мой. Своею красотой

136

Душевною Ты всё на Свете можешь!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

И я надеюсь, ты мой друг, не возражаешь,

Чтоб вместе с загнанным, обузданным Поэтом

Рожать поэму? Ты уже её рожаешь,

И плачешь, и грустишь при этом.

СВИРЕЛЬ:

Я плачу о судьбе твоей,

чья кровь запекшеюся раной

мне сердце бередит.

Во мне та боль сидит.

И поздно или рано,

Но выльется она

в большую панораму

Родной Земли, что скорбна и больна.

Но, к счастью, не одна, –

Велика и сильна тобой, Поэтом!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Едем долго, едем громко.

Кто бы знал, на сколько лет

На моей родной сторонке

Спрячут Ленина портрет?

Брошу вызов, грянет клич:

Где он там, родной и звонкий,

Милый, нашенский Ильич?

Не засаленный цитатой,

Не общипанный бедой,

Чистый, светлый и крылатый,

Пусть в усах и с бородой,

И пришур лукаво-детский

Дорогих забытых глаз,

Но и впрямь – родной, советский,

В самый корень, в самый раз!

Не забытая икона,

Не Архангел Гавриил,

По Закону, вне Закона,

Ленин, что ты натворил?

Слышишь, ведаешь ли, милый,

Как житуха довела

Ну почти что до могилы

*Буриданова осла,

Что приманкою цитатной,

Брёл, ломая кости ног,

Страшной силой аппаратной

Загнан был и занемог?!

СВИРЕЛЬ:

Да, Ленина постигнем лишь с годами.

И, думаю, что многое простим.

Но ты скажи, как мы с тобою сами

Свою судьбу земную разрешим?

137

Серёженька, ты говоришь мне о лете,

Которое было, ушло, унеслось.

А что золотыми лучами согрето,

То серебром нынче внезапно взялось.

Но, чу, в глубине отощавшего сердца

Звенит родничок из душевных глубин.

Он бедной Душе помогает согреться,

Роняя свой пыл на макушки рябин.

Я с этим огнём согласую движенье

Не стынущих губ и непознанных рук.

О, славься, великое преображенье

И празднуй пришествие сладостных мук!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Я скажу тебе, что так тревожно

Зазвенели бубенцы любви.

Задевай их. Только осторожно.

Ну, а если упадут, лови,

Колокольцы золочёной влаги,

Утренние первенцы любви!

СВИРЕЛЬ:

Как нежно, как бережно сердце несёт

Предвестье каких-то открытий.

Душа твоя – это, считай искромёт.

Она призывает в бездонный полёт.

И трепетность ту не забыть мне!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Я скажу тебе, и ты ответь мне,

Что волос твоих бурливых медь

Невозможно нынче не заметить.

Не возможно в песне не воспеть.

И не потому, что так красива,

И не потому, что ты одна,

Но в походке стройно-горделивой

Радостная вотчина видна.

Глаз раскосых сумная година,

Губ не стылых ласковая новь.

Я дождусь, когда родишь мне сына

Ты, моя косматая любовь!

СВИРЕЛЬ:

Не знаю, сын то будет или дочь.

Названий нынче много у поэмы:

«Космический полёт», «Забвенье», «Ночь»,

А, может, – «Колдовство» иль просто – «Юность темы»?

Не всё ль равно, как этот труд назвать:

Девичьим именем иль именем мальчишки?

Но главное, не надо забывать,

Каков порог судьбы у этой книжки:

Промчится ли в космическую высь,

Как эНэЛО, сверкнув над милым краем,

138

Иль упадёт как камень вниз

И, падая, замолкнет, замирая?!

Как думаешь ты, друг, скажи?!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Когда вдвоём из старого колодца

Мы выплеснем серебряную новь,

Уверен, что и молодость проснётся,

И заиграет старческая кровь,

Присев на тёплую завалинку событий.

Не спите, милые, я им скажу, не спите,

Над вами царствует любовь!

СВИРЕЛЬ:

Серёженька, ты помнишь, я сказала,

Что та страна жива, где жив Поэт?

Но если нет причала иль вокзала,

То вдохновенья тоже нет!

Мы сердце приютим у тихой рани,

Что обещает солнечную высь

И здесь, вдали, в тиши воспоминаний,

Родим стихи, как сами родились

В глубинке ласковой и розовые зори

Впитали в радостную необвислость щёк.

Здесь Пушкина с тобою мы читали.

Он в нас вошёл и нас с тобой сберёг!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

И вечный жар восторженной Души,

Неуспокоенной Души Поэта

Живёт во мне, в тебе, мой друг, пиши,

Твори, лети и празднуй лето,

Где все поляны хороши!

22 августа 1989 года.

ВОСХОЖДЕНИЕ

поэма 24 августа 1989 года

СВИРЕЛЬ:

Всё смешалось – быль и сказка: На простор житья

Мчится с утренней коляской светлая, своя

Тройка. Мчится с бубенцами на простор Души,

С пристяжными жеребцами. Встань и не дыши.

Чей же зов в глуши осенней вызволил тот бег?

Это ты, Сергей Есенин, милый Человек!

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Не скажу – уйди, на моём пути отдохни.

Но скажу – взойди, на моей груди ты усни.

Свет мой ласковый, нерастасканный, мне в окно

Брось сирень. Новый день взошёл,

Новый век пришёл. Хорошо!

СВИРЕЛЬ:

Рада бы коснуться я груди

В голубой, такой родной рубашке.