Небесная поэзия Есенина - [11]

не сможет долго видеться со своими детьми, рождёнными от Зинаиды Райх и от Надежды

Вольпин. Он знал, что в наказанье за его легкомыслие в отношении к оставляемым с такой

лёгкостью детям, он будет от них отторгнут на долгие годы. Несмотря ни на что, я очень люблю

своего отца. Он как был безусым юношей Поэтом, так и останется им навсегда. Мне он кажется

моим сыном, и я ему посвятил свой стих:

Серёженька, ну, как тебя назвать

Могу я через все десятилетья?

Не упрекать, а вместе помолчать,

Поплакать и Творцу хвалу воздать

За то, что скоро вместе мы столетье

Твоё с Рязанью будем отмечать!

Ты сердцем чист, и я тебя прощаю,

Как сына, как ребёнка своего!

Не надо слёз, тебе я обещаю –

Упрёка не услышишь моего.

Встань, распрямись!

Тебе не быть согбенным

Под грузом тягот, и ошибок, и обид.

Мне сердце Родины сегодня говорит,

Что ты летишь, Творцом благословленный,

Над плёсом радости и юностью ракит

И мечешь стих в окно твоей Рязани,

И молвишь слово, как бывало, в синеву:

«Любимая, моё ты наказанье!

Приди ко мне во сне иль наяву!»

Свирель-Татьяна: Дорогой наш Юрочка! Как прекрасны твои стихи! Они говорят о твоей

добрейшей Душе!

Твой Отец Сергей Александрович Есенин для России действительно навсегда останется

любимым юным золотокудрым Поэтом-ребёнком.

Недаром поэт Николай Клюев звал Серёженьку ДИТЯТЕЙ.

Спасибо тебе за всё! Расскажи, пожалуйста, о своей жизни.

Георгий Есенин:

Я посвятил свою жизнь изучению русской истории и литературы. Пишу стихи, участвую в

издании литературных журналов, организую школу обучения молодых поэтов. Уделяю внимание

медитативной практике.

У меня много друзей. Среди них Осип Мандельштам, Мариночка Цветаева. Благоволит ко

мне и Анна Андреевна Ахматова. Скажу стихом:

Щедрее жить, щедрее, шире,

Не отнимать у жизни вздох,

Другим дарующий о Мире

Известий полный чудный рог,

Всеведающий постоянство

Любви всевышней и земной,

Незатемнённое пространство

Между звездами и Луной.

30

Свирель-Татьяна: Вы для меня – един поток огня Российский радости и боли. И стих твой –

вестник для меня, который вечно Русью болен.

ГЕОРГИЙ ЕСЕНИН:

Давно я стал считать годов подлунных поступь.

С тех пор не расставался с дневником,

Своей судьбы отсчитывая вёсны

И меря зимы цокотом подков.

Я на коне, прозвавшемся Пегасом.

Лечу в водовороте звёздных дней,

Шепчу стихи соратникам Парнаса,

Ловлю фонтаны ласковых огней,

Несущих вести из моей России.

О, ты, Есенинская вечная печать!

Тобой печатает свою любовь Мессия

Наш Пушкин ласковый.

С него нам стих начать

И продолжать, и падать в Поднебесье

Всей силой чувства, веры и Ума!

Грядёт над Миром праздничная песня –

Да это же Рассеюшка сама!

Свирель-Татьяна: Юрочка, спаси тебя Христос от бед, отчаянья и гроз, какие на Земле

гремели! Да будет свет над вашей головой!

Размещено на страницах книги о Сергее Есенине в День Покрова, октябрь, 2015.

ЭНЕРГИЯ СТИХА

поэма

август 1989.

СВИРЕЛЬ:

Есенин, ты разлив полей, ты – золото дубрав.

Налей скорее мне, налей вина твоих забав.

В ладонь протянутой руки роняй свою слезу.

Свети, забвенью вопреки, и в вёдро и в грозу!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Как светел он – твой стих, как ручеёк в лесу.

Кто вечное постиг, того я пронесу

Сквозь время, сквозь грозу, сквозь ворох неудач.

Утри свою слезу, ну, милая, не плачь!

Я в этом зеркале Души тебя узнал.

Ты так же золотисто-беззащитна.

И где начало жизни, где финал? –

Он на ковре судьбы нелёгкой выткан.

Рисует естество рисунок тот.

Он лёгок, и воздушен и послушен,

Сквознее ветра, легче слов и нот

И к зависти бездонно равнодушен.

Взять в руки свиток этот не дано.

Он вьётся ручейком и гасит речи

Судьбы, стучащей в каждое окно.

И мне легко дышать, когда дышать уж нечем!

СВИРЕЛЬ:

Загадочно, Серёжа, говоришь.

Мне разгадать твои слова непросто.

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

31

Я – о стихе, который ты творишь.

В нём эликсир любви и пашни остынь.

Тоска и нега, и судьба и воля,

Надежда с верою, отчаянье и боль.

Но нежность верная всегда сильнее боли.

И верность Слову – наш с тобой пароль.

На берегах Невы бывал и я. Здесь след мой поостыл.

Но каменной громаде я жизнь и смерть отдал.

Скажи-ка, в Ленинграде сегодня обо мне

хоть кто-нибудь рыдал?

СВИРЕЛЬ: Не знаю я, Серёженька, ну право, сама я нынче плачу о гибели безвременной

твоей!

СЕРЁЖА ЕСЕНИН:

Не плачь, родная, лучше ты реши задачу,

Кто плачет горше: мать или сестра

или возлюбленная горше плачет?

СВИРЕЛЬ:

Я думаю, родной, что горше плачет

Душа, которая близка, когда разлука так горька.

Но нам не разрешить задачи. Загадка эта так стара,

Что разрешить её не мог бы даже гений.

А мы – в пылу всегдашних настроений,

Нам не решить задачу – нам пора поэму создавать.

Как думаешь ты сам?

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Я думаю, что мы свои грехи поделим пополам

И в царствие Поэзии нагрянем.

СВИРЕЛЬ:

И там с тобой, родной, опять же станем

Смирять и зажигать огонь в крови.

СЕРГЕЙ ЕСЕНИН:

Но нас смиренье сколько ни зови, не дозовётся,

ей же ей, скучища.

А ну, налей бокалы поскорей заветной влагой строк

И поднеси к лицу. Проверю я прозрачность волшебства.

Ну что ж, родная, заданный урок

Поэзии с тобой мне не наскучил.

Пусть льётся музыка родного естества.

Целуй меня! Но ты пошла к Отцу?

Зачем ты так меня, малютка, мучишь?