Небесная игрушка - [18]

– Да, я вытащил его из-под обломков. Он был совершенно раздавлен ими, и я не мог взять с собой его тело, в капсуле нет приспособленного для этого помещения, и оставил его там, среди обломков.

Капитаны зашумели было на трибунах, однако быстро замолчали, повинуясь взмаху руки командира базы.

– Тогда как вы объясните вот эту радиограмму, – продолжил ректор.

Из динамиков, установленных вдоль периметра зала, послышался шорох, треск и сквозь него пробился слабый голос Эдварда:

– Внимание! Говорит Эдвард Шеннон, капитан исследовательского звездолета «Улисс», потерпевшего крушение в открытом космосе после столкновения с астероидом. Еды, воды и кислорода хватит еще на шесть месяцев. Бортинженера Фрэнка Сторма я отправил в уцелевшей капсуле за помощью. Координаты астероида…

Голос замолчал. Фрэнк просто физически чувствовал в наступившем всеобщем молчании давление взглядов всех находившихся в зале людей.

– Откуда эта запись? – охрипшим голосом спросил он.

– Она пришла через три месяца после того, как замолчал «Улисс». И через два месяца после того, как вы оказались на борту капсулы,– пояснил ректор, – с тех пор не было больше ни одной передачи. Место в пространстве, откуда велась передача, засечь не удалось, так как источник сигнала перемещался с субсветовой скоростью, слишком быстро. До сих пор причина этого остается загадкой. Может быть, вы поясните нам?

– С чего вы взяли, что через два месяца? – сжав зубы, чувствуя, выступившую на лбу испарину и как холодная струйка сползает по спине, спросил Фрэнк.

– Об этом сказала аппаратура объективного контроля. Она записывала все параметры вашего нахождения в капсуле, и, согласно ее записям, вы улетели через месяц после катастрофы. Под предлогом, что это произошло во время аварии, вы уничтожили известные вам приборы объективного контроля. Однако не подозревали, что в исследовательских кораблях космического патруля имеются скрытые приборы с аналогичными функциями, о которых ничего неизвестно их экипажам. Это делается для безопасности планеты, на случай, например, если экипаж патруля попадет в зависимость от инопланетного разума.

Фрэнк молчал, весь обливаясь холодным потом.

– Вы же говорили, что он погиб и что вы сами видели его тело, а он в это время был жив. И, не надеясь спастись, зная, что вы сбежали в капсуле, и что, если вам удастся уцелеть, последует расследование, как вы оказались в ней, он из благородства пытался выгородить вас, передав, что это он послал вас за помощью! – жестко заговорил один из капитанов со множеством нашивок, сидящий по левую руку от командира базы, – единственное, что он не учел, так это то, что вы начнете выдавать свою версию случившегося раньше, чем успели узнать про радиограмму!

– Мне нечего сказать, – выдавил Фрэнк.

– И вы знали, что он был жив, когда трусливо сбегали на случайно вами же найденной спасательной капсуле, ведь вы были с Эдвардом Шенноном вместе еще месяц после крушения!

Фрэнк молчал, опустив голову. В зале царила мертвая тишина.

– Выйдите и подождите решения трибунала за дверью. Вас позовут, – наконец, раздался голос командира базы.

Фрэнк с трудом, на подкашивающихся ногах, вышел из зала и рухнул на стоявший у стены стул. Голова была наполнена непрерывным звоном. И сквозь звон прорывались отдельные горькие мысли. Эйлин тоже знала о радиограмме. Как он мог так поспешить, выдавая свою версию случившегося на астероиде, не узнав, что про аварию известно здесь? Единственная ошибка, собственная спешка оправдаться погубила его!

Через короткое время Фрэнка вызвали в зал.

– Мы не можем обвинить вас в убийстве, хотя вы и способствовали этому, сбежав на спасательной капсуле и оставив напарника без дополнительных ресурсов кислорода, пищи и воды, – сказал командир базы, – но мы обвиняем вас в лжесвидетельстве и в том, что вы бросили в беде товарища. А это самые большие преступления для нас, звездолетчиков, к числу которых вы недавно относились. И вы прекрасно знаете это.

Приговор трибунала все присутствующие выслушали стоя. Единогласным решением его участников Фрэнка навсегда отстранили от полетов и лишили права пользоваться свидетельством космолетчика.

Трибунал был закрытым, но дело, рассматриваемое на нем, было настолько редким, что правда об истинной роли Фрэнка Сторма в событиях на далеком астероиде скоро выплыла наружу, и о ней узнали все. И тогда для него начался сущий ад. Общество объявило Фрэнку негласный бойкот, хотя никто не говорил об этом вслух. С тех пор он сменил много мест работы. Его увольняли сразу же, как только кто-либо узнавал его в лицо. И все чаще он вообще не мог найти работу. Ему отказывали под любым предлогом. Отказывали всюду, куда он только ни обращался. Он перебивался случайными заработками на неквалифицированной работе. Постепенно стал нелюдим. А однажды он нашел способ ухода из этого мира с помощью крепких напитков. И с тех пор они стали непременной частью его жизни.

А проклятая память неотступно снова и снова возвращала его в тот далекий день.

3

– Бог мой! – внезапно донесся возглас до ушей бортинженера Фрэнка Сторма, находившегося в шлюзовой камере «Улисса», исследовательского двухместного корабля космического патруля. Кричал Эдвард Шеннон, командир корабля, находившийся в это время снаружи и только что закончивший ремонт локатора системы противометеоритной защиты. Он уже должен был возвращаться обратно в шлюзовую камеру, и Фрэнк уже собрался было поблагодарить за помощь консультирующих специалистов, с которыми он держал связь, и затем отключиться, как вдруг Эдвард закричал. Это не был крик ужаса, скорее, удивления.