Небесная игрушка - [15]

Никодимыч зябко, словно ему внезапно стало холодно, повел плечами, встал и медленно пошел прочь.

Слушатели его необычного рассказа молча и задумчиво смотрели на пляшущее пламя костра.

– Что-то я нигде не читал про такое происшествие с целым поселком, – осторожно сказал кто-то из стажеров.

– А разве у нас про такое напишут? – тихо ответил начальник партии, – это там у них, – он кивнул головой куда-то в сторону, – и землетрясения, и самолеты падают, и корабли тонут, а у нас всегда тишь да гладь…

Потрескивали поленья в костре, искры весело уносились в ночное звездное небо…

Катастрофа

1

От удара ногой дверь, жалобно скрипнув, распахнулась и с силой врезалась в косяк, едва не соскочив с петель. И человек, отвесивший ей здоровенного пинка, удовлетворенно хмыкнув, нетвердо ступая, перешагнул порог, оказавшись в небольшой комнате на третьем этаже самого дешевого отеля. Судя по всему, его нисколько не смущали ни обшарпанные стены, оклеенные плохими обоями, ни облезлый пол, ни загаженное мухами окно, завешанное не жалюзи, а по старинке, гардиной, когда-то белой, а сейчас давно не стиранной, грязно-серой, создающей полумрак при ярком солнце, бьющем прямо в оконный проем. Человек просто не обращал на все это внимания. Поэтому завершим сами печальный список, присущий данному помещению. Потолок, когда-то белый, теперь был тоже грязно-серым, в черных точках от мух, со свисающими по углам нитями паутины, которая, кроме этого, щедро накрутилась на простую люстру с одной неяркой лампочкой. Из мебели в комнате находились не застеленная кровать у одной из стен с криво наброшенным поверх полосатого матраса одеялом и плоской подушкой. У изголовья стояла тумбочка с поцарапанной дверцей, а у другой стены кривобокий шкаф и маленький столик с початой бутылкой и колченогим стулом, задвинутым под него. Рядом с изголовьем кровати располагался торшер с прожженным абажуром. Из-под кровати выглядывали горлышки нескольких лежащих на боку пустых бутылок. Интерьер завершали холодильник да панель небольшого телевизора в углу. Все в комнате свидетельствовало о том, что человек, здесь обитающий, находится на одной из низших ступенек социальной лестницы общества. В комнате, кроме входной, была еще одна небольшая дверь, ведущая в туалет, совмещенный с маленькой душевой кабиной. Грязные давние потеки на полу свидетельствовали, что душевой кабиной последний раз пользовались, по крайней мере, месяца два-три тому назад.

Лишь две детали выпадали из интерьера, присущего данной жилой комнате. Одной из них было большое, размером метр на полтора метра, изображение, висящее над кроватью, запечатлевшее редчайший космический пейзаж – восход сразу двух больших лун на звездном небе над планетой, покрытой живописными обломками камня, к которым подбирался язык раскаленной огненно-красной лавы, извергающийся из недалекой расщелины. Вдали видны были правильные конусы нескольких вулканов, выбрасывающих огненные столбы высоко в небо. А на обломках стояло несколько фигурок в серебристых скафандрах, наблюдающих за движением лун.

На первый взгляд этот нереальный пейзаж казался нарисованной художником-фантастом картиной, иллюстрацией к какой-нибудь придуманной книге о дальнем космосе. Однако, при ближнем рассмотрении, оказывалось, что это вовсе не картина, а взятая в рамку застекленная фотография, отражающая вполне реальное, существующее на самом деле место и событие.

А сбоку от фотографии на криво вбитом в стену большом гвозде висела небольшая также застекленная рамка, как и оконное стекло засиженная мухами, в которую вставлена была глянцевая бумага с цветными надписями. Сверху на бумаге красивым шрифтом большими буквами было напечатано: «Диплом». А ниже написано о том, что его обладатель получил диплом космолетчика космического патруля в академии космофлота.

Этот диплом, как и фотографию, в первый же день своего заселения в отель повесил снявший комнату постоялец. В отеле никого не интересовало, кто снимает номера, откуда у него средства, чтобы оплачивать их, чем он занимается, как одет и когда уходит и приходит. Главное было, чтобы постоялец вовремя вносил плату. Остальное владельца отеля не интересовало, иначе он бы с удивлением обнаружил абсолютное совпадение имени и фамилии постояльца и имени и фамилии, внесенных в диплом, свидетельствующий о получении редчайшей чрезвычайно высоко оплачиваемой профессии, дающий право его обладателю первым ступать в новые миры. Такой диплом являлся предметом зависти миллионов мужчин планеты и обожествления его обладателя миллионами женщин, готовых на все по одному его знаку. И хозяин отеля немало подивился бы тому, что обладатель такого диплома снял комнату в его обшарпанном заведении.

Вошедший в комнату человек и был этим постояльцем. Ему можно было дать за пятьдесят лет на вид, и он был существенно выше среднего роста. Постоялец стоял у двери, покачиваясь, в мятой рубашке, таких же мятых штанах и стоптанных башмаках, с нависающими на глаза засаленными, давно не расчесываемыми, когда-то светлыми волосами. Помятое лицо не оставляло сомнения в том, что он давно и надежно подружился со спиртным. Посоловевшими глазами, свидетельствующими о свидании незадолго до этого с содержимым по крайней мере одной из бутылок, постоялец обвел взглядом помещение. Узрев на столике недопитую выпивку, он направился прямо к ней, не забыв снова дать мощного пинка распахнутой двери, от которого та, снова врезавшись в косяк, отскочила назад и не закрылась, оставив широкую щель в дверном проеме.