Небеса нашей нежности - [64]
После того, как Фелипе да Сильва приобрел радиоприемник, он по воскресеньям не выходил из дома. Он словно помешался на радио. Старшие дети, Лара и Лулу, составляли ему компанию. Им нравилось слышать голос сестры по радио. Бела Бель прославилась, и Лара с Лулу гордились сестренкой, постоянно приглашая друзей, чтобы они послушали свою любимую песенку «Frutas Doces». Конечно, можно было просто поставить пластинку – отец купил ее сразу после выхода, но слушать песню по радио – совсем другое. Выход в эфир придавал песне и исполнительнице особую значимость.
Даже Неуза втайне гордилась дочерью. И в то же время злилась на нее. Почему девчонка ни разу не зашла домой? Теперь-то она всем доказала, на что способна. Так почему не жить дома? Неузу обижала холодность дочери. Неужели она считает родных недостойными? К тому же, что подумают соседи? Разве ей трудно хоть раз в воскресенье прийти на обед, поздороваться с соседями, раздать автографы? Что в этом плохого? Это ведь и в интересах Бель: не стоит разочаровывать своих поклонников.
Но больше всего Неузу возмущало то, что Фелипе пришлось купить пластинку Бель. Почему дочка ее не подарила ему? Что же это за времена настали, когда дочь позволяет отцу платить за то, что сама получала бесплатно? Разве не они, родители Бель, обеспечили ее успех? Кем бы стала эта девчонка без своего отца? И без любящей матери?
И все же Неуза была рада, что у них дома появилась эта пластинка. Когда играла эта музыка, ее младший сын переставал плакать. И потому Неуза крутила пластинку с утра до вечера, чтобы хоть немного отдохнуть.
Бель ничего не знала о переживаниях своих родителей и знать не хотела. У нее было полно дел, и времени на общение с близкими не оставалось. И все же она обиделась бы, если бы узнала, как плохо о ней думает мать. Ведь Бель была ни в чем не виновата. У нее самой имелся всего один экземпляр пластинки, все остальные пошли в продажу. Первый тираж рассчитали неудачно, и пластинок не хватало. Сотрудники, которым полагались бесплатные экземпляры, вынуждены были смириться.
Потому что продажи – это главное.
И не навещала она свой старый квартал тоже по вполне понятной причине – у нее просто не было времени. Бель работала практически круглосуточно, даже в выходные. По пятницам и субботам она выступала в эксклюзивном cafe-teatro Рио и пела там до глубокой ночи. По воскресеньям она высыпалась и вставала около полудня. У нее оставалось четыре часа до репетиции очередной песни – сеньор Перейра хотел поскорее выпустить новую пластинку. Эти четыре часа она занималась своим телом – это ведь тоже часть ее профессии. Радиозвезде, может, и не нужно хорошо выглядеть, но на сцене это было очень важно. Она помирилась с Беатрис, и подруга помогала ей, чем могла: делала маникюр и педикюр, наносила крем на тело и выпрямляющий волосы бальзам на голову, выщипывала брови и делала эпиляцию рук и ног. Все эти манипуляции нужно было совершать регулярно, а время оставалось только в воскресенье.
И Бель даже представить себе не могла, что семья обидится на нее, даже сочтет ее возгордившейся выскочкой. Только Августо удавалось до нее достучаться.
– Тебе стоит взять выходной, – посоветовал он.
– Зачем? Я не чувствую себя уставшей. Я смогу отдохнуть, когда стану старой и толстой.
– Если так пойдет и дальше, ты не успеешь состариться.
– Но если так дальше не пойдет, я не стану богатой и знаменитой.
– А ты этого хочешь? – спросил Августо. – По-настоящему хочешь?
Она удивленно уставилась на своего друга.
– Ну конечно. Чего же мне еще хотеть? Разве не все этого хотят?
– Я вот хочу быть счастливым, – возразил он. – Здоровье, любовь, семья – вот чего я хочу.
– Ну-ну.
Люди, которые не ставили перед собой великие цели, навевали на Бель скуку. А мещанское счастье, описанное Августо… Вряд ли это можно назвать великой целью. Да и у Бель все это и так имелось. Здоровье, любовь, семья? Ха!
– Тебе хорошо, – сказал он. – Твой отец – чудесный человек. Он очень тебя любит. Как и твоя мать, я уверен. Почему ты не ходишь к ним в гости?
– И когда же мне это делать? По будням я освобождаюсь только после одиннадцати. Вряд ли это подходящее время для семейных визитов. Кстати, могли бы и сами прийти в гости, если им так хочется.
– У тебя каменное сердце.
– А ты чересчур сентиментален.
Бель знала, что ее слова несправедливы. Августо не зря приписывал семье такую важность – сам он был сиротой. Отец бросил их еще до рождения Августо, а мать умерла, когда ему было шесть лет. Он и две его младшие сестры попали в сиротский приют, где Августо прожил до четырнадцати лет, в то время как девочек – одной было два годика, второй три – отдали в приемные семьи. Он потерял их из виду и с тех пор тщетно искал. До сегодняшнего дня он не мог себе простить, что бросил малышек на произвол судьбы.
