Небеса нашей нежности - [144]

Вита сидела на кровати, откинувшись спиной на подушку. Она подложила руки под голову и посмотрела на белый потолок комнаты и медленно вращающиеся полости вентилятора.

Она причинила столько вреда. А ведь хотела только добра. Она разлучила двух влюбленных, лишила ребенка отца, а свою дочь – мужа. Но Вита сделала так, чтобы всех уберечь. Не могла же она допустить, чтобы двое молодых людей, которые вполне могли оказаться братом и сестрой, обвенчались в церкви! Вита не заметила в Альфрединьо печати инцеста, но это не означало, что и другие дети родились бы здоровыми. А если бы дети Аны Каролины и Антонио появились на свет с врожденными физическими или психическими дефектами? Такого Вита никогда себе не простила бы. Она должна была что-то предпринять.

А теперь оказалось, что все ее страхи, все ее интриги не имели никакого смысла. Но она не чувствовала облегчения, только печаль.

Она отдала все. И ничего не приобрела взамен.

Глава 41

Считается, что весна приходит в Западную Европу в марте, но погода стояла ужасная. До конца месяца временами шел снег, и даже цветы на вишнях не могли убедить горожан в том, что природа очнулась от зимней спячки.

А потом, всего за две недели апреля, в городе забурлила жизнь. В садах запели птицы, все цвело, деревья сияли яркой свежей зеленью, небо радовало глаз глубоким голубым цветом, и стало так тепло, что можно было выйти на улицу без пальто. Атмосфера в Париже полностью изменилась. Кафе выставили столики и стулья на террасы или тротуары перед входом. Люди на улицах улыбались. Город точно воскрес.

Да, они с Марлен не полюбили друг друга с первого взгляда, но сейчас стали больше, чем просто друзьями. За холодным фасадом эльзаска скрывала горячий темперамент, скрасивший Антонио долгие зимние ночи, а за хорошеньким личиком – острый ум, импонировавший ему. Он впервые встретил женщину, которая не считала полеты волшебством или чудом техники, а понимала физические законы авиации, иногда даже лучше его самого.

И все же она не любила полеты. Она отдавала себе отчет в том, что такое давление, скорость, сопротивление, но едва оказывалась в самолете, как все эти знания куда-то улетучивались. Марлен панически боялась летать. И ни в коем случае не хотела признаться в этом. Она всегда старалась играть роль хладнокровной женщины, полагающейся только на рациональность, и потому смогла сохранить самообладание и в кабине биплана, но Антонио заметил симптомы ее фобии: пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в подлокотники, оцепенение, молчаливость. Он не стал ее мучить и больше не приглашал летать. Ему было жаль, что Марлен не может разделить с ним счастье полета, но в какой-то мере эта фобия делала Марлен человечнее. Она казалась слабой, не такой идеальной, как старалась выглядеть.

Они встречались не очень часто. У Антонио было много работы, Марлен все время посвящала учебе, и ни один из них не хотел создать у другого впечатление, что речь идет о любви. Они оба ничего не ждали от этого романа. Каким-то образом им удалось достичь молчаливого согласия о том, что их роман будет продолжаться либо до возвращения Антонио в Бразилию, либо до возвращения Марлен в Эльзас, либо до того момента, когда кто-то из них встретит настоящую любовь. Так будет лучше для всех. Антонио был рад, что ему не нужно изображать влюбленность, в то время как он испытывает только симпатию и сексуальное влечение, и он предполагал, что Марлен относится к этому так же. Впрочем, он не всегда понимал, что происходит у нее в голове. Иногда он замечал, как она мечтательно смотрит на него, и ему чудилось, будто он видит любовь в ее взгляде. Но Антонио надеялся, что ошибается. А еще он надеялся, что Марлен действительно очень серьезно относится к вопросу предохранения – по крайней мере, она так утверждала. Он не хотел жениться на ней, если она вдруг забеременеет.

Но сегодня, в этот чудесный теплый день, последнее воскресенье апреля, Антонио ни о чем подобном не думал. Они с Марлен прогулялись по парку Тюильри, наслаждаясь ласковыми лучами солнца. Сегодня они ничем не отличались от других пар, отправившихся на свидание в выходной день.

Они сели у фонтана в парке, глядя на детей, пускавших по воде бумажные кораблики. Потом они купили по мороженому в вафельном стаканчике и, взявшись за руки, двинулись по аллее. Парк был расположен в точности посередине между Лувром и Триумфальной аркой, и Антонио с Марлен могли полюбоваться этими величественными архитектурными сооружениями. Сегодня они уже успели зайти на выставки в Павильон Флоры и Национальную галерею Же-де-Пом, но, хотя произведения искусства были великолепны, Марлен и Антонио не пробыли там долго – слишком уж хорошая стояла погода, чтобы оставаться в помещении.

– Может быть, зайдем на Рю де Риволи и пообедаем? – спросил Антонио.

– Или пройдемся немного и найдем ресторанчик на левом берегу. Там есть несколько отличных заведений, – ответила Марлен.

– Да, согласен.

– А потом заглянем в лавки букинистов на Сене.

– Отличная идея. А они открыты по воскресеньям?

Антонио любил магазинчики букинистов на берегу Сены, он покупал там книжицы, порадовавшие бы любого библиофила, и потрепанные альбомы, посвященные технике прошедших эпох с описанием теорий, над которыми сегодня можно было только посмеяться.