Небеса нашей нежности - [127]

– Твоя уверенность в собственной непогрешимости невыносима, донья Виктория.

– Столь же невыносима, как твой вечный менторский тон, сеньор Леон.

Леон сделал вид, будто всерьез задумался о ее словах. На самом же деле он уже принял решение:

– Я позвоню Ане Каролине и расскажу ей правду.

Виктория в своей неподражаемой высокомерной манере посмотрела на мужа.

– Поступай, как считаешь нужным, Леон. Но потом не перекладывай вину на меня, если твои неразумные слова приведут к новым бедам. – Донья Виктория развернулась и вышла из комнаты.

И поступь ее была легка.

Леон взглянул супруге вслед. Он немного завидовал ей. Виктории были неведомы сомнения в себе, наверное, так жить легче. Пожалуй, именно такое отношение и позволило ей сохранить легкую походку и выглядеть много моложе своих лет. Виктория казалась ему столь же обворожительной, как и сорок лет назад, и, парадоксальным образом, он любил ее тем больше, чем ярче проявлялись ее черты характера, как хорошие, так и плохие. И все же он должен наконец-то сделать то, что считал правильным. Давно уже нужно было поступить так. Пусть все остальные пляшут под дудку Виты – только не он. Хотя Леон иногда в шутку называл себя ее рабом, он, вероятно, был единственным человеком на свете, способным воспротивиться ее воле.

Он снял трубку и набрал номер дочери, но тут горничная заглянула в комнату и сказала, что к нему пришел посетитель. Леон положил трубку и решил, что позвонит потом.

Виктория же занялась тем же, чем и всегда, когда хотела отвлечься: она с головой ушла в работу. Она просмотрела пугающие данные по бразильскому рынку кофе. (Виктория до сих пор вкладывала деньги в эту отрасль: в конце концов, она выросла на кофейной плантации, была дочерью кофейного барона и провела все детство и молодость в роскоши благодаря «черному золоту» своей семьи.) На сегодняшний день заработать торговлей кофе не представлялось возможным: на нем наживались перекупщики продукции, но не страны-производители. В Бразилии собирали больше кофе, чем требовалось на мировом рынке. Кроме того, искусственное сокращение поставок портило репутацию Бразилии как надежного поставщика. Излишки оставляли на складах и продавали намного позже, иногда через несколько лет. И часто в мешках с кофе встречалось то, чего там быть не должно: мелкие камешки, пыль и просто мусор, который увеличивал вес, а значит, и цену товара. Понятно, что страны-импортеры искали более надежных поставщиков. В прошлом году в Бразилии собрали почти двадцать миллионов мешков кофе. Он и так был слишком дешевым, а после того, как удалось продать всего пятнадцать миллионов, и вовсе упал в цене. Если бы не хорошая ситуация на рынке ценных бумаг, обеспечивавшая процветание индустриальных стран и приучившая людей к такой роскоши, как кофе, плохи были бы дела в Бразилии. Если акции обрушатся, то Бразилию – с ее экономикой, ориентированной на экспорт кофе, – ждет экономический коллапс. Но, к счастью, с рынком акций все обстояло хорошо. Индекс Доу-Джонса рос, а с ним и американские ценные бумаги, например, компании «Дженерал Электрик» и «Раббер Компани». Бразильские акции тоже радовали Викторию, но ей казался подозрительным этот непрекращающийся рост. Может быть, стоит вложить деньги во что-то другое? Больше сырья и недвижимости, меньше акций? Впрочем, можно подождать еще чуть-чуть, продать акции она всегда успеет, когда ситуация ухудшится.

Виктория листала газеты и внимательно читала все, что было связано с экономикой. Ее ум математического склада был способен мгновенно воспринять мельчайшие подробности, чтобы выработать новые идеи, как получить прибыль. Планируется углубление входа в порт? Значит, стоит заняться акциями судоходных компаний, строящих океанские лайнеры. Открылся новый магазин в центре города? Возможно, есть смысл его приобрести – наверняка цена за него окажется заниженной, поскольку владельцу предстоит выплачивать ипотеку, а расположение очень выгодное.

Распространяется эпидемия среди коров на юге страны? Отлично, цены на говядину вырастут.

Прочитав раздел газеты, посвященный экономике, Виктория просмотрела остальные страницы. Некрологи ее не интересовали – все чаще там упоминались имена знакомых. Иногда Виктория читала раздел «Разное» – статьи о бедах и несчастьях других людей позволяли почувствовать, что ей живется не так уж плохо. Фельетонам она уделяла мало внимания, а спортивный раздел пропускала вовсе. В какой-то момент она поймала себя на том, что читает объявления, и с раздражением отложила газету. Кого она хочет обмануть? Она читает эту газету, только чтобы не думать о Леоне, этом звонке и своей бедной дочери. Как Леон, которого она всегда считала способным к сопереживанию человеком, мог оказаться таким бесчувственным? Именно в тот момент, когда Ана Каролина, казалось, очнулась от долгого сна и вновь начала строить планы на будущее, отец собрался разбить ей сердце. И зачем? Неужели ему нужно облегчить свои угрызения совести именно сейчас? Разве это не вершина эгоизма? Он хочет выговориться, чтобы спокойно спать ночами, а его дочь будет мучиться от бессонницы, думая, как ошибалась в мужчинах. И при этом Леон считал себя хорошим человеком, а ее, Викторию – плохой! Какая несправедливость!