Неамериканский миссионер - [17]

Вообще, в реакции католического мира на клонирование гораздо больше специфически-конфессионального, чем в реакции мира православного. Перед католиками клонирование ставит серьезную богословскую проблему: будет ли наследоваться первородный грех людьми, появившимися без полового акта, а если будет – то как он (грех) будет им передаваться. Дело в том, что со времен Августина католики считали, что первородный грех передается через акт зачатия потому, что с актом зачатия связано некое «недолжное удовольствие». Брак допустим, и зачатие допустимо. Но, по слову латинского древнехристианского писателя Тертуллиана, «брак есть терпимое любодеяние» [85]. В эротическом наслаждении супруги теряют контроль над собой, наслаждаясь друг другом, забывают о Боге – и через эту лазейку в зачатый ими плод входит некая «порча» [86]…

А где же наслаждение у истоков той жизни, что получена путем операции над обычной, не половой, соматической клеткой? Происхождение этой первичной клетки связано скорее с неприятностями – уколом, разрезом. Так как же здесь будет передаваться первородный грех? Человек, зачатый без наслаждения и без соития, по логике августинизма оказывается не под властью первородного греха.

Православие же не видит здесь вопроса. Биология скорее подтверждает наше давнее убеждение: человек создан для бессмертия. Наши клетки действительно бессмертны. Сами по себе они способны бесконечно делиться и не умирать, если только во внешней среде нет к тому препятствий. Значит, наша жизнь ограничивается не нашей собственной природой, а теми условиями, в которых мы живем (в которые мы себя сбросили грехопадением). Поскольку же клетка, взятая для клонирования, и существо, выращенное из нее, все равно будут жить в нашем падшем мире, то дыхание «первородной» смертности, увы, все равно опалит ее. И не биологи, но лишь Тот, Кто один имеет бессмертие, может защитить нашу жизнь от смерти или вернуть нас к ней… Так что православной интерпретации первородного греха клонирование никак не противоречит. Скорее наоборот – дискуссии о клонировании важны для православной полемики с католичеством и августинизмом.

В частности, возможно обсуждение вопроса о том, через что же именно транслируется «первородный грех»: происходит ли это «по инициативе» родителей, которые, зачиная ребенка, передают ему свою страстность, или же это происходит не через «технику зачатия», а потому, что он просто входит в наш больной мир. Во всяком случае, суждение Карфагенского собора 252 года («Не возбранять Крещения младенцу, который, едва родившись, ни в чем не согрешил, кроме того, что, происшедши от плоти Адама, восприял заразу древней смерти чрез самое рождение») допускает двоякое толкование.

Есть и в православной традиции одна антропологическая гипотеза, которая при ее принятии требует отрицания у клонов души. Преподобный Анастасий Синаит говорит, что «тело образовывается из женского брения и крови, а душа передается от мужчины посредством семени» (Слово 3. Против монофелитов, 3) [87]. Это гипотеза традуционизма, согласно которой души детей содержатся в семени отца. Уже в семени Адама были души всех нас. Все мы были в Адаме, когда он грешил, и потому мы тоже совиновны в том грехе. Души всех людей были уже заключены в Адаме и с его семенем передаются во всё новые и новые тела.

Вот как эта гипотеза выглядит у одного церковного автора ХХ века: «Если от Адама произошли все люди, то ясно, что все они как самосознающие личности, особи, еще до рождения находились в Адаме, находились не одной только душой, но и всем существом человека; отрицать это – значит отрицать происхождение всех от Адама и вводить таким образом новый творческий Божественный акт. Допускать же в самосознательном существе, Адаме, присутствие будущих самосознательных существ в их бессознательном состоянии значило бы признать происхождение сознательной личности из бессознательного, что, конечно, недопустимо, ибо из бессознательного не может образоваться личность… Здесь все личности – в одном и одна – во всех. Всеединство… Живущие в Адаме личности, как самосознающие особи, не могут сливаться с личностью праотца и, по простоте личностей, не могут быть в раздельности от нее. Вследствие этого все личности, сопребывая в праотце, при сознании себя каждой особью обладают всем содержанием самосознающего “я”, кроме только самого “я”» [88].

Из этой гипотезы, конечно, с неизбежностью следует, что клоны, ведущие происхождение не от семени отца, а от его соматической клетки, не будут обладать душой. Но сама эта гипотеза не может считаться богословски безупречной. Ведь она входит в противоречие с традицией Вселенских Соборов, ясно отвергавшей идею «предсуществования души».

Константинопольский собор 543 года определил: «Кто говорит или думает, что души человеческие предсуществовали, что они были прежде умами и святыми силами, наслаждались полнотою божественнаго созерцания, а затем обратились к худшему и чрез это охладели в любви к Богу, отчего и называются душами, и в наказание посланы в тела, тот да будет анафема» [89]. Собор 553 года подтвердил: «Кто верит в баснословное предсуществование душ, которое влечет еще и к другому уродливому и нечестивому представлению, что все души в конце концов возвратятся в первобытное состояние,- да будет анафема»