Не время умирать - [90]

– Зашибись, – фыркнул Бегун. – А если с головой? Я уж думал дальше тележкой или пешедралом, а нам плыть…

Тим пожал плечами.

– Шутить будем потом. С поездом все. Пересаживаемся на дрезину и дотянем, куда сможем.

– А куда нам надо дотянуть? – осведомилась Сибилла.

– И этого не знаю, – сказал Книжник честно.

Ему было очень стыдно, хотя в происходящем не было его вины. Он совершенно не понимал, что делать дальше, хотя должен был понимать и знать! На него полагались. К нему прислушивались! Он просто обязан был сохранить лицо!

– Пока не знаю, – повторил он, доставая из рюкзака потрепанный грязный атлас. – Но мы разберемся. Мы обязательно во всем разберемся!

Глава 2 Ночные разговоры

Сказать всегда легче, чем сделать.

Книжник сориентировался по карте, они благополучно пересели на дрезину, натянули на себя защитные костюмы, в которых Книжник и Шепелявый пересекали Горячие Земли. Сибилле достался ненадеванный запасной, который был ей велик. Впрочем, любой костюм был бы ей велик, а в этом отлично поместился бэбик, примотанный к материнской груди широким куском ткани. Шлемы они не надевали, в этом не было никакого смысла. К вони всегда можно притерпеться, а вот выжить в шлеме на обжигающем солнце – не всегда. Тележка с трудом преодолевала каждый ярд по Рейле, затопленной липкой черной жижей. До Оушена действительно было рукой подать, но одолеть последние несколько миль пути оказалось сложнее, чем добраться сюда из Парка.

К закату ни Книжника, ни Бегуна было не узнать – они были чернее ночи, с головы до ног покрыты нефтью, липкой смолкой и просто грязью, да еще и вымотаны до предела. У Бегуна воспалились зашитые раны на плече и предплечье, но он героически терпел неудобства, умудряясь изредка улыбаться Сибилле, демонстрируя свой частокол желтых зубов, которые, впрочем, на окружающем фоне смотрелись как белоснежные.

Сибилла с малышом оставались на платформе, а двум заклятым друзьям приходилось толкать тележку бок о бок, то и дело освобождая колеса из вязкого плена глубоких нефтяных луж. На их счастье, рельеф на этой части равнины не имел значительных перепадов, и погружаться глубже середины бедра им не пришлось.

Темнота на побережье сгущалась быстро, как и везде на юге. Горячий ветер, постоянно дувший со стороны пустыни, к вечеру приутих. Тиму казалось, что теперь звуки их шагов и позвякивание железа стали слышны на многие мили. Со стороны могло показаться, что в нефтяной жиже ворочается какой-то огромный зверь: шлепает лапами, фыркает, отдувается.

Книжник и Бегун держались на ногах только силой воли, а одной силы воли маловато для того, чтобы вытолкать тяжеленный груз из липких объятий. Необходимо было найти место для ночлега, передохнуть, а ни одного подходящего убежища Книжник не видел даже издалека. Больше всего ему хотелось забраться на тележку, лечь и завыть от бессилия, но Тим знал, что легче не станет – станет только хуже, потому что выставленное напоказ бессилие заразно.

Решение пришло только в темноте, когда огромный желтый диск луны выкатился из-за горизонта и повис над нефтяным морем. Книжник включил головную лампу на дрезине, но ее свет сразу же потерялся – луна залила все вокруг неестественно ярким сиянием. Вернее оно казалось таким на фоне черного глянца, покрывавшего всю равнину.

Тележка едва не уткнулась в борт небольшого корабля, лежащего на этом берегу чуть меньше века, рельсы проходили в нескольких ярдах от его покрытого смоляными отложениями брюха.

Кораблик оказался небольшим, с широкой кормой и низкими бортами, и не выглядел красавцем еще в прежней жизни, сейчас же суденышко смотрелось совсем плачевно. Время, шторма, нефть и здешний климат его не пощадили, на первый взгляд он больше походил на бесформенный смоляной сгусток, чем на судно. Книжник мог бы легко его не заметить на фоне пейзажа, проехать мимо, но им повезло. Увязая по щиколотку, Тим прошлепал от Рейлы к обломкам за пару минут, непрестанно ругаясь и с трудом переставляя гудящие от усталости ноги.

Название суденышка Книжнику прочитать не удалось – он его просто не нашел. Корабль оказался покрыт черной смоляной коростой – от киля и до сломанной мачты. Потеки загустевшей нефти свисали с искореженных бортов и рубки липкой бахромой. Забираясь на борт, Книжник изгваздался до последнего волоса на макушке, хотя, казалось, стать еще грязнее уже невозможно, но у него это получилось!

В носовой части, сразу за рубкой, не хватало части палубного настила, и саму рубку как будто погрыз какой-то великан. С одного борта непогодой сорвало листы обшивки, но даже в нынешнем, совсем плачевном виде судно представлялось сравнительно надежным убежищем. Во всяком случае скоротать ночь под прикрытием его искалеченных бортов показалось Книжнику удачной идеей. Уж куда как более удачной, чем заночевать на дрезине, торчавшей прыщом посреди нефтяного моря.

Он взобрался на борт судна с ногами и просигналил фонариком. Его могли не рассмотреть – черного на черном фоне, – а он прекрасно видел дрезину в ярком лунном свете, заливавшем каждый дюйм раскинувшейся вокруг равнины.

Книжник сел, привалившись спиной к липкому бугристому железу, и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Сначала он услышал, как чавкает под ногами бредущих нефтяная жижа, потом вполголоса выматерился провалившийся по колено Бегун, захныкал и умолк потревоженный бэбик.