Не время Людей - [36]

— Даже и не знаю, чего бы такого, интересного, вам о нем рассказать… — Олег как раз выдернул особенно мешавшее ему, практически вылезшее сквозь свитер наружу перо. Полуобернулся… и тут «свидетели» заметили крылья. В выражении их лиц, в эту секунду, от удивления, ставших похожими на нормальные, человеческие, явственно читались смущение, недоумение. А Олег, с легкой загадочной улыбкой, медленно провел выдернутым перышком себе по щеке. Прикосновение получалось приятным, нежным, чуть-чуть щекочущим. И тут он проснулся. По щеке полз паук.

Предотвратив первое, рефлекторное, желание прихлопнуть, Олег аккуратно сбросил существо себе на грудь. В детстве он не рос жестоким мальчиком, но любил возиться с муравьями. Ему нравилась высокая организация их жизни сложный и сбалансированный механизм существования муравейника, в который он постоянно вносил элементы стихийных бедствий. То забивал отдельные выходы на поверхность камнями и наблюдал, как прямо на глазах появлялись обходные пути. То заливал эти ходы водой, но муравьи справлялись и с подобной неожиданностью, спасая в первую очередь яйца, затем запасы пищи. Бывало, он отлавливал большие группы муравьев из одного муравейника, подбрасывал их в другой, и перед его взором разворачивались локальные битвы. Позднее, прочитав «Гиперболоид инженера Гарина», даже жег муравьев мини-лазером из увеличительного стекла. Дети жестоки, намного больше, чем средний взрослый, даже не понимая этого. Сейчас, в обычной жизни, он старался без причины не задавить и букашку. Если какой-нибудь муравей заползал ему на ногу, он просто сдувал его за землю, даже не касаясь руками. И, уж конечно, не наступал на муравейники, десятки которых разрушил в детстве.

Существо, сидевшее сейчас у него на груди, выглядело достаточно крупным, на восьми лапах, и удивительно напоминало мохнатика в миниатюре. Обычный паук, ничем не отличающийся от земного, на взгляд неспециалиста. Сначала он замер, Олег тоже не шевелился и тогда, осмелев, шустро перебирая всеми ногами, паучок немного приблизился к лицу Олега, как бы рассматривая его. Олег осторожно, плавно, набрал в легкие немного воздуха, и выдохнул на паучка. Примерно сантиметров пять тот пролетел в воздухе, а затем, приземлившись, на предельной скорости умчался прочь, куда-то под кровать.

Рука совершенно не болела, порез почти затянулся, все тело наполняла энергия, казалось, требующая немедленного выхода. Мазь показала себя как лучшее лекарство, которое он только мог себе представить. Тем разительнее чувствовался контраст между телом, жаждущим жизни и движения, и полной пустотой, серостью и депрессией в голове. За ночь вновь приобретенные знания устоялись и, удивительное дело, уже не вызывали отторжения. Олег даже не злился на ценирцев — в конце концов, дело творца — как использовать созданные им объекты. Даже, если у объектов есть душа. Хотя… есть ли у них душа? Есть ли для них жизнь после смерти? Кажется, у него появилась уникальная возможность точно это узнать.

— Здравствуйте, творец, — язвительным полупоклоном приветствовал Олег зашедшего к нему утром, как обычно, Симвилу.

— Я вижу, сегодня ваше настроение почти пришло в обычную норму, да и здоровье в порядке.

— Да, благодаря вашей мази. Но я хотел спросить вас о другом.

— Может не стоит? И, по поводу вчерашнего, знаете, Олег, — Симвила, сидящий, как и вчера, на краю постели Олега, даже опустил глаза к полу, — мы ведь и не представляли, к чему приведет, в итоге, наш проект. Никто так далеко ничего не просчитывал. Была относительно близко расположенная планета, пригодная для жизни, с разумными животными. И для превращения ее в центр развлечений требовалось приложить минимум усилий и затрат.

— Ну а что, собственно, произошло? Если бы я сюда случайно не попал, вам бы даже и не пришлось перед кем-то извиняться.

— А я и не извиняюсь, просто хочу, чтобы вы нас поняли.

— Ладно, проехали. Мне не давал спокойно спать другой вопрос. После того, как я узнал, что нас создал не бог, осталось только прояснить есть ли у меня душа, и что ждет меня после смерти.

— Душа… — Симвила, казалось, намеренно взял паузу, — понимаете, Олег, мы ведь создавали не биороботов. И большую часть жизни вы проживаете, руководствуясь собственными соображениями, принципами и желаниями. Поэтому, не знаю, можно ли это считать душою в том смысле, которое вы вкладываете в это слово, но остаточный информационный носитель у вас присутствует. Как и у нас, между прочим.

— И что с ним происходит после смерти физического тела?

— Это сложный теологический вопрос, тут мы с вами можем долго рассуждать… В настоящее время, в глобальном смысле, мы разработали две концепции мироздания, и, в общем-то, ни в одной из них не остается места ни для бога, ни для загробной жизни.

— Любопытно.

— Смотрите, ваши ученые сейчас тоже пришли к пониманию, что вселенная расширяется из первоначальной точки. Как вы думаете, что будет, когда она закончит расширение?

— Не знаю, сужаться, наверное, начнет.

— Правильно, и до какого состояния?

— Ну, наверное, снова до точки.

— Снова правильно! Как вы думаете, после того, как она сузится до точки, жизнь в ней все еще будет существовать?