Не верь тишине - [65]
— Мне ничего не надо! Можешь забирать все, что нажил отец, или подарить тем, кто его убил!
— Но Лиза…
— Что Лиза?! Что ты можешь сказать?! Что ты жив, а он… а они… — Она выкрикивала слова, кусая губы, чтобы не расплакаться.
— Я понимаю, — проговорил, бледнея, брат, — тебе было бы легче, если бы меня… Но, как видишь, этого не случилось. — Он повернулся, чтобы уйти, но девушка остановила:
— Прости, мне тяжело… я в таком состоянии… сама не знаю, что говорю. Но мне действительно непонятно, почему ты не был с отцом… с ними?..
— Потому что мне чужда их борьба, — ответил Илья. — Ты бы видела их лица, лица, алчущие крови.
— Из тебя получится неплохой агитатор. — Лиза прищурила глаза, чтобы скрыть в них вспыхнувшую неприязнь.
— Да нет, — возразил Илья, ничего не заметив, — я еще сам многого не понимаю, многое мне неясно.
— Тогда иди к ним, они разъяснят, научат.
— А ты? — спросил он, почувствовав насмешку.
— Я не могу предать отца. Если я не сделала этого при его жизни, то после смерти подавно! — В ее голосе послышалась такая непреклонность, что Илья понял: их дороги окончательно расходятся.
Он зашел к матери, потом надумал посмотреть бумаги отца. Но, постояв у дверей его комнаты, так и не решился туда войти, уверил себя, что сделает это в следующий раз, вышел из дома.
Илья направился к военкомату, стараясь не думать ни о Лизе, ни о тех, кто наблюдает за ним из-за заборов и окон, ни о том, что точило самолюбие.
В военкомате все вроде бы было по-прежнему: парнишка выводил аккуратные строки в толстом журнале, Боровой говорил по телефону. На лице писаря Субботин прочитал: «Ну что, явился…», а Боровой, показалось, досадливо поморщился и лишь через силу пригласил сесть.
— Слушаю, — сказал он сухо.
— Я бы хотел прежде всего объяснить. — Илья посмотрел военкому в глаза и, чуть запнувшись, продолжил: — Объяснить, чтобы вы меня правильно поняли…
— Ничего объяснять не надо, — остановил Боровой. — Вы, как я догадываюсь, пришли работать, так? Если ваше желание искренне и продиктовано честными намерениями, мы увидим и оценим, если нет — тоже увидим и тоже оценим! И вы напрасно обижаетесь, — заметил Боровой, видя, как у Субботина нервно дрогнули губы. — На это тратить нервы нельзя, поберегите их для дела. И если вы не возражаете, приступим прямо сейчас.
Домой Субботин возвращался другой дорогой, хотелось не спеша и спокойно обо всем подумать. Послезавтра ему предстояло выехать в деревни уезда для мобилизации людей в Красную Армию. И хотя Боровой рассказал о многом, а завтра необходимо было ознакомиться с некоторыми директивами, Илья плохо представлял свою будущую деятельность и очень волновался, сумеет ли сделать дело так, чтобы не было потом стыдно перед собой и людьми, ему поверившими.
У ворот Илья столкнулся с незнакомой девушкой.
— Вы ко мне?
— Мне к Лизавете Дементьевне.
Илья вошел с ней в дом и, крикнув: «Лиза, к тебе!», прошел в свою комнату.
Лиза стремительно выбежала на зов. Взволнованное лицо ее побелело, когда она узнала девушку.
— Вам от батюшки, отца Сергия.
Лиза выхватила записку и в один миг пробежала ее глазами, потом, успокаиваясь, прочла медленнее. Наконец оторвалась от чтения:
— Эту записку отец Сергий вам передал сегодня?
— Сегодня. Передай, наказывал, барышне самолично.
— Значит, жив! — не выдержав, воскликнула Лиза. — Подождите меня, я скоро, — попросила она.
Лиза приняла решение сразу, без колебаний, как только прочла записку Добровольского, и теперь каждая минута отсрочки казалась ей безвозвратно потерянной. Она быстро переоделась, сложила в сумку самое необходимое, но на пороге задержалась: остановила мысль о родных. Но матери объяснять не хотелось, а брату — показалось опасным, и она оставила на столе записку о короткой фразой: «Обо мне не беспокойтесь», и убежала.
Пройдя немного по улице, обернулась: их большой двухэтажный дом под железной крышей, с высоким резным забором смотрел ей вслед горящими на солнце стеклами. Защемила тоска, захотелось вернуться, но Лиза преодолела ее и заторопилась, словно убегала от прошлого.
Едва увидев Лизу, Марфа Федоровна бросилась обнимать девушку, приговаривая: «Деточка моя, сиротиночка несчастная…» Не привыкшая к ласке, Лиза растерянно молчала.
Отец Сергий, смущенно покашливая, сказал:
— Будет тебе, матушка, плакать да причитать. По павшим от рук антихристовых отмолились, надо о живых подумать.
— Панихиду бы отслужить, — вздохнула Марфа Федоровна.
— Не время пока, бог даст — отслужим, — уверил священник и пригласил Лизу к себе.
С робостью вошла она в комнату и с удивлением осмотрелась, уловила сходство с кабинетом отца. К горлу подступил комок, но девушка сдержалась.
Отец Сергий с удовольствием наблюдал за ней: Лиза нравилась ему. Но не женской привлекательностью — были среди знакомых сына женщины гораздо красивее, — а твердостью и решимостью. «Нескончаема сила женская, — думал священник, — не убоялась навлечь на себя беду, все бросила — и по первому зову… Не ошибся Александр!»
— Вразумите, батюшка! — тихо произнесла Лиза. — Может, что не так делаю.
— Все так, — ласково глядя на нее, ответил отец Сергий. — Сердце смелое и верное подарил тебе господь. Однако путь, тобой избираемый, столь же благороден, сколь и опасен. Выдержишь ли, не отступишь ли?
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.