Не верь тишине - [49]
— Это можно, — согласился Митрюшин. — Не знаю только, необходимо ли это Ване…
В версте от лагеря Трифоновского их окликнули. Михаил выехал вперед, что-то объяснил двум охранникам.
Трифоновский встретил гостя равнодушно. Лишь на секунду в прищуренных глазах появилось любопытство, сменившееся настороженностью, и взгляд опять стал безразличным.
Добровольский, бегло оглядев просторную, но сумрачную избушку, хотел назвать себя, но не успел.
— Не трать попусту время, — произнес Трифоновский, лениво растягивая слова, — я тебя знаю. Говори, что надо.
Штабс-капитана от такого обращения покоробило, но он сдержался, благоразумно решив, что ничего хорошего ссора ему не сулит. Мягко, но с достоинством ответил:
— То, что вы меня знаете, неудивительно. Удивительно то, что вы не догадываетесь, почему я здесь.
— Уж, конечно, не затем, чтобы вступить в мою банду. — Он так и сказал «банду», хотя обычно этого слова никогда не употреблял.
— Разумеется, нет, — быстро ответил Добровольский, — однако помощь ваша нужна.
— Пошел нарасхват Трифоновский, — засмеялся Ваня. — Всем нужен!
— Не знаю, кого или что вы имеете в виду, однако хотел бы надеяться, что вы…
— Красиво говоришь, — перебил Трифоновский, — но все вокруг да около, а ты мне точно скажи: в чем помощь?
— Не мне лично, нашему делу!
— Э, нет! — повысил голос Иван. — В политику меня не путай. Я сам по себе, с вами идти резону мало, одни убытки. В прошлый раз из-за поганой кучи торфа двоих потерял. А на кой ляд, спрашивается, мне нужен был ваш пожар! Так что хватит!
— Но послушайте, — не сдавался Добровольский, — нельзя же безвылазно сидеть в этой избушке на курьих ножках и ждать удачу!
— Это не твоя забота!.. Так ты скажешь, наконец, что за дело?!
— Надо твоим людям пример показать, чтобы народ поднять против этих… — штабс-капитан неопределенно мотнул головой. — Где и когда, я объясню.
— Шум большой будет? Убивать придется? Да говори ты, что мнешься?
— В общем да… В некоторых случаях, — ответил Добровольский, с неприязнью подумав: «Наверное, хочет под этот шум карманы набить! Ладно, придет время и до тебя доберемся, бандитская морда», — и отвел взгляд, с неприятным холодком заметив улыбку, тронувшую тонкие губы Трифоновского.
36
Этого не ждали. В семь часов вечера в милицию сообщили о том, что на заводчика Смирнова Петра Федоровича совершено покушение. Через час Госк докладывал Кузнецову о результатах осмотра места происшествия.
Смирнова, тяжело раненного выстрелами в спину и левое плечо, нашли у окна, одно стекло которого было разбито. Единственный в доме человек — служанка, — средних лет женщина, услышав выстрелы, спряталась в самой дальней комнате и просидела там, пока тишина и любопытство не заставили подняться на второй этаж. Увидев лежащего в крови хозяина, она с криком выскочила на улицу.
Кто приходил к Смирнову, не знает, ходила за продуктами, а когда вернулась, услышала у Петра Федоровича в кабинете возбужденные голоса, а потом стрельбу. По ее словам, разговаривали двое — хозяин и еще кто-то, уходили тоже двое или трое. Уходили торопливо, но не бегом. В комнате Смирнова порядок, следов борьбы или обыска нет. Хозяин без сознания, иногда очень невнятно произносит имя, похожее на «Ваня».
— Может быть, Трифоновский? — предположил Госк.
— Вряд ли, — ответил Кузнецов после короткого раздумья. — К убийце так не обращаются.
— Но ведь стреляли в спину. Смирнов мог и не ждать выстрелов, спокойно разговаривать.
— Но служанка говорит, что голоса были возбужденные.
— К этому моменту, к моменту выстрелов, могли успокоиться.
— Почему тогда разбито стекло? Наверняка он пытался что-то крикнуть, позвать на помощь. К тому же какие у заводчика Смирнова могут быть дела с главарем банды?
— Какие обычно, — усмехнулся Госк.
— Но ведь ничего не взято!
— Так утверждает служанка, но она могла и не знать, что хранит у себя хозяин.
— Но зачем стрелять? Шум, риск. А это должно быть оправдано.
— А зачем было стрелять в часовщика Бабурина? — вопросом на вопрос ответил Болеслав Людвигович. — По манере очень похоже на Трифоновского: тот не любит свидетелей.
— То, что преступление на Соборной улице совершил Трифоновский, еще не доказано.
— Почти доказано, Николай Дмитриевич.
— Вот когда у нас не будет слова «почти», — поправил Кузнецов, — тогда и начнем сравнивать, обобщать и делать выводы.
— Но ведь предположение, что в преступлении на Соборной замешан Трифоновский, — ваше!
— Я и сейчас этого не отрицаю. Но это именно предположение, требующее, как и любое другое, проверки и подтверждения.
— Но когда предположение перерастает в уверенность, я думаю, тратить время на всевозможные проверки и перепроверки нецелесообразно.
— В русском языке есть мудрая пословица: «Семь раз отмерь — один отрежь!»
— Вряд ли она подходит под все случаи жизни.
— К нашей работе это должно подходить всегда, и я хочу, чтобы меня правильно поняли: чем острее нож, тем осторожнее им надо пользоваться. — И неожиданно спросил: — Помните, как зовут сына Смирнова?
— Кажется, Иван… Да, Иван Петрович… Ваня… Вы думаете?.. — Госк вопросительно посмотрел на Кузнецова.
— Допустим, разговор шел о сыне, — произнес тот медленно, словно что-то перебирая в памяти. — Тогда мы должны спросить себя: почему отец вспомнил о нем именно в эти минуты?
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.