Не убоюсь я зла - [11]

— И они не выбрали вас? Я удивлен.

— Да нет, сэр. Просто я хорошенько оценила свои возможности и решила, что это не для меня. Победив на конкурсе в штате и проиграв на национальном конкурсе, я поняла, что хорошеньких девушек очень много. Слишком много. И я слышала от них, что приходится вытворять, чтобы попасть на видео и остаться на этой работе… к тому же мне этого и не очень-то хотелось. Я знаю, как выгляжу, но я вовсе не упиваюсь этим; внешность всего лишь унаследованное качество.

— Да, — согласился он, — но специальные исследования показывают, что красивые женщины в среднем более умны, чем простенькие.

— О, я так не думаю! Возьмите миссис Биерман — внешне очень обыкновенная, но ужасно сообразительная.

— Я сказал «в среднем», — повторил он. — Что такое красота? Леди гиппопотам, наверняка, кажется красивой своему дружку, иначе бы гиппопотамы вымерли. То, что мы называем физической красотой, это лишь внешнее проявление целого комплекса полезных для выживания качеств. Сообразительность… или разум — среди них. Как вы думаете, счел бы вас красивой мистер гиппопотам?

— Вряд ли! — засмеялась она.

— Вот видите? Объективно вы не красивее самки гиппопотама; лишь представляете собой унаследованный комплекс качеств, необходимых для выживания вашему биологическому виду.

— Очень может быть.

— Но поскольку Иоганн и я — представители того же вида, для нас вы красивы. А Иоганн всегда умел ценить красоту.

— Я знаю, — тихо сказала она, вытянула ногу, обтянутую красной материей, и посмотрела на нее. — Я так одеваюсь, чтобы боссу было приятно. Когда я только начинала работать в «Смит энтерпрайзис», я ходила в офис почти голышом, как и другие девушки… ну, знаете, роспись по коже и больше почти ничего. Потом, когда я начала работать у миссис Биерман, я стала одеваться довольно-таки скромно, как и она, полностью скрывала тело, ну, например, как сестра Макинтош — не носила даже прозрачных материй. Это очень неудобно. Я продолжала так одеваться и когда миссис Биерман ушла, пока однажды утром мне не пришлось одеться иначе. В то время я носила одноразовую одежду, это было дешевле, чем отдавать в стирку.

Однажды я вылила на себя кофе и вышло так, что мне нечего было надеть. И у меня не было времени купить что-нибудь, поскольку я больше боялась опоздать

— вы же знаете, какой мистер Смит строгий в этом отношении, — нежели надеть нечто такое, что ему не понравится. Или обнажиться больше, чем ему понравится. Стиснув зубы, я скинула с себя рабочее бикини и попросила Джо быстренько разрисовать меня. Джо художник, я, по-моему, уже говорила об этом.

— Нет, не говорили.

— Да, он художник. Он раскрашивает мое тело и даже лицо. Но я все-таки опоздала в то утро: ведь Джо — настоящий художник, он даже обиделся, когда я попросила нанести фоновый слой раскраски. Бикини было белого цвета с голубыми точками разного размера… и Джо настоял на том, чтобы продолжить этот узор по всему телу. Я ругалась и торопила его, а он лишь отвечал, что ему надо нарисовать еще одну-другую точку. Я так спешила, что срезала путь и проехала через Покинутую зону, которую обычно объезжаю стороной.

— Юнис, вам никогда не следует заезжать в Покинутую зону. Боже мой, детка, даже полиция рискует появляться там только в хорошо бронированной машине, вроде этой. Вас могли ограбить, изнасиловать, убить, и никто бы никогда об этом не узнал.

— Конечно, сэр. Но я боялась потерять работу. Я попыталась объяснить боссу причину своего опоздания, но он велел мне умолкнуть и приступать к работе. Я приметила, что в этот день он был необычайно мягок. На следующий день я оделась, как раньше, и он весь день шпынял меня. Мистер Саломон, меня вовсе не надо шпынять, я и без того понятливая. С тех пор я уже не пытаюсь выглядеть монахиней, одеваюсь и крашусь так, чтобы как можно эффектнее подчеркнуть то, что у меня есть.

— Это очень эффектно. Но, дорогая, вам следует быть более осторожной. Нет ничего плохого в том, чтобы носить сексапильные одежды для Иоганна. Это что-то вроде акта милосердия. У старой развалины в жизни осталось не так уж много удовольствий, а для вас, учитывая его состояние, нет никакой угрозы.

— Он никогда не представлял для меня угрозы, сэр. За все те годы, что я работаю у мистера Смита, единственное, что он мог себе позволить, это тронуть меня за руку. Он лишь делает комплименты по поводу моих новых одеяний. Иногда они бывают довольно-таки сальными, но я лишь обещаю пожаловаться своему мужу, и его это веселит. Все очень целомудренно, как в воскресной школе.

— Я в этом не сомневаюсь. Но вам следует быть осторожней, когда вы идете на работу или возвращаетесь домой. И я имею в виду не только Покинутую зону; с вашей внешностью и одеждой вы везде в опасности. Неужели вы этого не понимаете? Разве ваш муж этого не знает?

— О, я очень осторожна, сэр. Я знаю, что может случиться, я читаю газеты. Но я не боюсь. Я незаконно ношу с собой кое-какое оружие и знаю, как им пользоваться. Босс дал его мне и приказал своим телохранителям научить меня с ним обращаться.

— Гм… Как рыцарь правосудия я должен бы донести на вас. Но как человек, который понимает, в какие дикие джунгли превратился этот город, я аплодирую вашему здравому смыслу.