Не так страшен босс... - [3]

– Слышь, отец, – сказала я, протягивая ему сто рублей. – Там вот от столба собачку увели... Не видал, кто?

– Волк тамбовский тебе отец, – ответил нищий, даже не посмотрев на купюру.

Это был по виду глубокий старик. Он изображал калеку, но не слепого. С его места открывался наилучший обзор территории, прилегающей к магазину, у которого стояла одинокая старушка с оборванным поводком.

Из всего этого я сделала вывод, что столь невежливая отповедь нищего обусловлена малыми размерами предложенного вознаграждения. Пришлось доставать одну старушкину сотню. Это было запредельно много, но по виду нищего я сразу поняла, что на меньшее он не согласится. Со своего места он мог видеть не только, как украли собаку, но и то, как я разговаривала со старухой, и наверняка сразу догадался, что информация мне нужна.

– А может, все-таки припомнишь? – снова очень вежливо спросила я.

Нищий наконец соблаговолил слегка повернуть голову в мою сторону, в то же мгновение сотенная купюра исчезла в кармане его старой телогрейки.

– Лет сорока, коричневые брюки и пиджак. Старые. Рубашка красная, – заговорил нищий, снова глядя куда-то вбок. – Без галстука. Отрезал ножом, ушел в подворотню.

Я снова посмотрела в сторону магазина. Поблизости от него была только одна подворотня в доме, где располагался ломбард. Но неподалеку было еще несколько подворотен, поэтому я решила уточнить:

– Подворотня рядом с ломбардом?

– Сама не видишь? – раздраженно и с каким-то озлоблением ответил нищий, и я поняла, что разговор окончен.

Что ж, спасибо и на том. Я вернулась к столбу, возле которого ждала меня Серафима Карловна, и предложила ей пройти со мной.

– Что сказал вам этот человек? – озабоченно спросила старушка. – Он видел, кто украл Людочку? Куда он ее повел?

– Постараемся это выяснить, – коротко ответила я.

Мы вошли в подворотню, но оказалось, что это проулок. Выйдя на другой стороне его, мы оказались на тихой улице, где почти не было автомобильного движения, росло много деревьев и стояли лавочки.

На одной из лавочек сидел благообразный старичок и с довольным видом смотрел то на свежую листву деревьев, то на ясное голубое небо.

– Здравствуйте, – обратилась я к нему. – Извините за беспокойство, но вы случайно не видели, здесь не проходил мужчина с собакой? В таком коричневом брючном костюме?

– Проходил, а как же, – ответил старичок, и его улыбка расползлась почти до ушей. – Они тут один за другим проходят... мужчины-то эти. В костюме... хе! Этот костюм шили, чай, когда я еще не родился. Мужчина... Хе!

Я не очень понимала, к чему он клонит, и недоумение, вероятно, отразилось на моем лице.

– Чего смотришь? – спросил старичок, уловив это выражение. – Каюк твоей собаке. Чай, уж и косточки ее все обсосаны, на помойке валяются.

– Как это?

– А так. Они, мужчины-то эти, если денег добудут, все на выпивку тратят. А на закуску-то уж и не остается. Вот и шастают тут... за добычей. Собаку добудут, это у них вроде как говядина, а кошку – типа курятина...

– Людочка! – воскликнула Серафима Карловна.

– Подождите... минуточку... Вы хотите сказать, что они их... едят?

– Ну да. А ты думала, дрессируют, что ли? – Благообразный старичок захихикал, довольный своей шуткой. – Вон она, помойка-то, видишь?

– Вижу.

– Ну вот. А туда подальше маленько пройдешь, там оно и будет, стойбище-то ихнее. Иной вечер как соберутся – никакого житья нет. И милиции уж говорили, и участковому... ничего. Как повадились здесь собираться, так и не отстают.

Итак, рабочая версия дела об украденной собаке выглядела следующим образом: кто-то из почтенного сословия городских бомжей увидел собаку, оставленную без присмотра, и, не мудрствуя лукаво, обрезал поводок и унес таксу с собой. А в то время, когда я препиралась с Серафимой Карловной о целесообразности моего участия в этом деле, где-то возле помойки шел пир на весь мир, на котором Людочка присутствовала в виде угощения.

Думаю, похожая картина нарисовалась и в голове самой Серафимы Карловны, потому что выражение лица ее было просто трагичным.

Да, пожалуй, для старушки это действительно удар. Ведь она-то думала, что собаку просто украли. Могла ли она предположить, что Людочку... съели?

– Серафима Карловна, вы не спешите расстраиваться, – сказала я. – Ведь это пока только предположения. Необходимо во всем убедиться...

– Да какие уж тут предположения... Вы слышите, что он говорит? Едят собак! Это... немыслимо! – Старушка чуть не плакала.

– Но тем не менее... я не считаю расследование законченным, – уверенным и деловым тоном сказала я и двинулась по направлению к мусорной свалке, на которую указал благообразный старичок.

Не знаю, повлияла ли моя уверенность на Серафиму Карловну или она действовала по инерции, но немного погодя она тоже поплелась за мной.

Свалка находилась рядом с баками для мусора, в которых этот самый мусор давно уже не помещался. Бытовые отходы сваливались возле баков, и все это великолепие плавно переходило в большую мусорную кучу, расположенную неподалеку. Возле кучи была устроена небольшая полянка, где среди старых ящиков и упаковочного картона отдыхала теплая компания.