Не та, кого ты искал - [33]

– Что тебе надо, мама? – спросила она.

– Всего лишь вспоминаю, какой ты была. И до сих пор иногда ведешь себя так же. – Эйми просунула руку в окно и погладила Лулу по волосам.

Та подвинулась чуть ближе. Легкие, неторопливые движения матери успокаивали. Лулу стало интересно, все ли матери владеют этой магией или только ее. Но она не стала оборачиваться.

– Я пришла повидать тебя. Подумала, тебе нужна компания. К тому же твое радио играло так громко, что у меня офис на первом этаже ходуном ходил. Но я, пожалуй, посижу на кровати. Никогда не была любительницей крыш.

– А я тогда кто? – Лулу повернулась к своей матери.

Та сидела на краю кровати и выглядела обеспокоенной, что опять чем-то задела дочь.

– Моя маленькая кошечка.

– Я не кошка. Я девочка, – в ответе Лулу была твердость, несмотря на то, что голос ее дрожал.

– Боюсь, ты уже не девочка, моя дорогая. По крайней мере, не всегда. Ты где-то посередине. Хорошие новости в том, что тебе больше никогда не придется быть в таком состоянии, так что лучше насладиться этим сейчас. А плохая новость в том, что большинство людей всю свою жизнь пытаются поймать это чувство снова. – Ее мать улыбнулась.

Лулу не была уверена в твердости своего голоса, поэтому она выждала целую минуту, прежде чем продолжить хриплым тоном:

– Я знаю.

Она прижала колени к груди, покачиваясь взад и вперед.

– Не хочешь зайти обратно в комнату и покачаться тут? Не хотелось бы врываться и читать тебе нотации, но у меня сейчас сердечный приступ случится оттого, как ты болтаешься на крыше.

Вместо ответа Лулу приподняла брови и поднырнула под оконную раму. Она сидела теперь на подоконнике, болтая ногами в комнате и подпирая плечом частично открытое окно.

– Хотя бы так. – Рот матери растянулся в улыбке.

Лулу рассмеялась бы, но сейчас ей не хватило духу. Поэтому она продолжала сидеть, отталкиваясь ногами от стены. Ее пятки отбивали ритм.

– Обязательно?

– Что обязательно?

– Взрослеть, – сказала Лулу.

– Нет, необязательно, – тихо ответила Эйми. – Можешь остаться здесь навсегда, питаться едой на вынос и выслушивать уроки истории от твоего отца за столом. И я буду честной с тобой, Лулу, я тебе разрешу. Правильнее было бы не разрешать, но я разрешу. Но мне будет грустно за тебя.

– Почему? – Лулу подивилась выражению лица матери. Обычно их разговоры были претенциозными или глупыми. Для искренности не хватало золотой середины.

– У тебя есть только одна жизнь в этом теле. Ты бросишься в омут с головой. И я не говорю о других, я говорю о тебе. Ты единственная из моих детей, кто дважды хватался голыми руками за раскаленную сковородку. Я тебя знаю. Не бойся самой себя.

Лулу уставилась на пальцы ног. Края ногтей были подстрижены неровно, так что она подобрала левую ногу и принялась их ковырять, чтобы хоть как-то исправить ситуацию. Она тоже помнила, как хваталась за ту сковородку. В первый раз было адски больно, хотя в то время она бы не выразилась такими словами. Она помнила, как подумала, будет ли так же больно во второй раз. Больно не было. Было намного хуже.

– Как я могу помочь? Я вижу, что что-то не так. Дорогая моя, скажи мне, как я могу помочь.

– Ты не можешь. – Глаза Лулу заблестели, и она заморгала.

– Я хочу попробовать.

Лулу покачала головой. Ей потребовалось четырнадцать лет, чтобы понять, что некоторые вещи не исправить. В тот момент она будто приняла холодный душ.

Вздохнув, Эйми встала. Она нежно взялась за подбородок дочери и заглянула ей в глаза, как будто пытаясь прочесть ее мысли.

– Ты всегда была такой самостоятельной. Столько всего держишь в себе. Ты не такая, какой видят тебя другие. Не такая, как люди, которые с тобой общаются. Тебе надо понять и принять это. Это нелегко, но так надо.

– Мама?

– Да?

Лулу не знала, что сказать. Она стремилась удержать все внутри себя, но излить матери душу хотелось тоже. Поэтому она потянулась и обняла мать, чувствуя, как от простого прикосновения ей становится легче. Лулу безмолвно заплакала, надеясь, что ее мать не почувствует, как ее трясет от рыданий. Все еще не разжимая объятий и стараясь не всхлипывать, она утерла глаза и нос.

– Спасибо.

– Милая, ты уверена, что не хочешь поговорить о том, что у тебя в мыслях?

Лулу отрицательно покачала головой.

– Мне уже лучше, спасибо. Просто у меня была тяжелая неделя. Мне просто нужно было обнять тебя. То, что надо. Спасибо, мама.

– Скажи, если передумаешь. Я буду внизу, если я тебе понадоблюсь.

Эйми никогда не умела никого принуждать и, как следствие, обычно вытаскивала больше слов из своих детей терпением, а не силой. Будучи младшей, Лулу знала наизусть все приемы своей матери. И пользовалась этим.

– Конечно, – сказала Лулу. – Мама?

– Да?

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, котенок. – И с этими словами Эйми закрыла за собой дверь.

Глава 9 Сопутствующий ущерб

В понедельник, во время утреннего перерыва, не подозревая о том, что ее рубашка не заправлена в юбку как подобает, Лулу направилась в библиотеку. Она искала учебник по французскому, но вместо этого наткнулась на мисс Хантли и получила выговор за неряшливую школьную форму и наказание. Она была рассеянной, голодной и увлеченной мыслями о том, появится ли Дейн на следующем уроке. Ее страхи не подтвердились, и Андерсон не показался, но Лулу от этого легче не стало. Его отсутствие лишь доказывало, что он считает ее ничтожной, брошенной и ничего не значащей. Отказ всегда больно бьет по самолюбию. А отказ после всего, что произошло в те выходные, воспринимался еще невыносимее.