Не своей смертью - [13]

— Не знаю. Однако… Погодите минутку, мне кое-что вспомнилось. А ведь и при мне с мисс Досон однажды случилась истерика, она тогда говорила что-то в том же роде… Мол, ее до срока хотят свести в могилу.

— Когда это случилось?

— За пару недель до моего увольнения. Мисс Уиттейкер как раз поднялась к ней с почтой и, кажется, с деловыми бумагами, которые нужно было подписать. Из-за них-то мисс Досон и расстроилась. Я как раз вернулась с прогулки и нашла ее в ужасном состоянии. Девушки, прислуживавшие в доме, могли бы вам рассказать больше, они в то время убирались на лестнице и слышали, как кричала мисс Досон. Они тут же побежали за мной и позвали к ней. Сама я, естественно, их ни о чем не расспрашивала— не дело, если медсестра будет сплетничать с прислугой за спиной у работодательницы. Мисс Уиттейкер сказала, что тетя получила от нотариуса письмо, которое ее разозлило.

— Ну что ж, может быть. А вы не помните, как звали служанок?

— Как их звали? Сейчас, сейчас… У них была какая-то смешная фамилия, дай Бог памяти… Гоутубед! Правда, смешно? Я бы иначе ни за что не припомнила. Берта и Эвелин Гоутубед[11]. Не знаю, где они сейчас, но разыскать их, наверное, будет нетрудно.

— Теперь я попрошу вас на время забыть о христианской терпимости и о законе про клевету, — еще один последний вопрос: какая она, мисс Уиттейкер?

Выражение лица сестры Филлитер неуловимо изменилось.

— Высокая, красивая, хотя, быть может, не слишком женственная, с решительными манерами, — раздумчиво сказала сестра. У нее был вид человека, прилагающего неимоверные усилия в стремлении к объективности. — Очень опытная и умелая медсестра, вы ведь знаете, она работала в Королевской бесплатной больнице для бедных, до того как поселилась вместе с тетей. Она, по-моему, прекрасно сыграла бы роль старшей медицинской сестры на сцене. Я была ей не по душе, как и она — мне; лорд Питер, я лучше сразу скажу: не забывайте ко всему, рассказанному мной про нее, добавлять крупицу милосердия. Однако мы обе хорошо знаем свою работу и относились друг к другу с уважением.

— Скажите на милость, мисс Филлитер, почему она вас не любила? Что касается меня, простите за неуклюжий комплимент, никого симпатичнее я давно не встречал.

— Даже не знаю, — сказала сестра и зарделась, — но неприязнь ко мне становилась ощутимее день ото дня. Вы… Может, и до вас донеслись слухи, которыми тогда полнился город? Обо мне и докторе Карре, что мы… О, это было ужасно, по возвращении в больницу у меня состоялся страшно неприятный разговор со старшей сестрой. И распространяла слухи, конечно, мисс Уиттейкер, кто же еще?

— Да, но вы ведь обручились с доктором Карром? — мягко проговорил лорд Питер. — Так что не стоит обращать внимания на злые языки. Конечно, приятного в этом мало, да что ж теперь…

— Но старшая сестра сказала, что якобы я пренебрегла своими обязанностями и оставила больную без ухода. А я ни за что больную не брошу. Ни за что!

— Ну конечно. Это понятно. Но, может, сам факт вашей помолвки с доктором Карром был непереносим для мисс Уиттейкер? Кстати, она сама с кем-нибудь обручена?

— Нет. Вы думаете, это ревность? Но доктор Карр не давал ни малейшего повода… Ни малейшего…

— Прошу вас! Пожалуйста, не тревожьтесь, — воскликнул лорд Питер. — Слово какое — «тревожиться»! Пушистое, домашнее, как котенок. А что касается доктора Карра, с его стороны, может, и не было никаких авансов. Но вы же не станете отрицать, что он человек обаятельный. Согласны со мной?

— Раньше я и сама так думала, — утвердительно кивнула мисс Филлитер, — но после смерти мисс Досон мисс Уиттейкер навлекла на него столько неприятностей, что я поневоле отказалась от этой мысли.

— Но ведь она, кажется, не возражала против вскрытия?

— Открыто нет. Но, лорд Питер, вы же понимаете, как легко все вывернуть наизнанку и представить в глазах окружающих в черном свете. Поговоришь с одной соседкой, потом с другой, там скажешь словцо, тут бросишь намек — и готово дело. А ведь есть еще чаепития в приходе. Я там не бывала, но можно вообразить, что это такое.

— Не знаю, что вам и сказать. Пренебрежения люди не прощают и от злости готовы на любую пакость.

— Вы, наверное, правы, — сказала мисс Филлитер и задумалась. — Да, но обида на доктора Карра не может толкнуть на убийство ни в чем не повинной старушки, — вдруг выпалила она.

— Вы уже вторично говорите об убийстве, — посуровел Уимзи.

— Но доказательств, что было совершено убийство, нет.

— Я знаю.

— Однако вы подозреваете, что старая дама была убита?

— Подозреваю.

— И считаете, что убила ее племянница?

— Да, мисс Уиттейкер.

Лорд Питер подошел к эркеру, в глубине которого стояли комнатные цветы в горшках, и в задумчивости провел пальцем по листику азиатского ландыша. Воцарившееся молчание нарушила кругленькая медсестра, которая стремительно ворвалась в комнату и только потом повернулась к двери, постучала и со смешком провозгласила:

— Простите за вторжение, Филлитер, вы сегодня нарасхват. К вам доктор Карр.

Не успела она произнести последнее слово, как вошел д-р Карр. Он увидел Уимзи и остолбенел.

— А ведь я вас предупреждал, что вскоре дам о себе знать, — приветливо сказал лорд Питер. — Ибо Шерлок — имя мое, и Холмс — мое призвание. Рад вас видеть, доктор Карр. Ваше небольшое дельце двигается помаленьку, но я вижу, мне тут больше делать нечего, так что честь имею кланяться — я улетучиваюсь.