Не ссорьтесь, девочки! - [150]
— Пусть полежат. У меня сегодня дело государственной важности.
Вот оно и свершилось. Вот она и дождалась. Никто не верил, только она знала наверняка. Так будет. Федор вернется, будет и целовать, и говорить, и обманывать. А она будет верить. Отдаваться и верить. Верить, пока отдается, в то, что все еще возможно. Ночь была бурной, утро поздним. Раскаявшийся изменщик Федя ушел в дуги, а Нонна, завернувшись в махровый халат, расхаживает по комнатам люкса и разглядывает его вещи, брошенные повсюду. Как всегда, Федор разбросал одежду и книги, контейнер для линз и музыкальные диски. Ничего не изменилось. Нонна берет его свитер и нюхает. Годами она помнила его запах, от которого приятно ныло сердце и тепло разливалось по телу.
Вернулся Федя. Бедра обмотаны полотенцем, по груди стекают капли воды.
— Что ты делаешь? — улыбнулся он.
Что она делает? Действительно, что она здесь делает?
— Ничего не чувствую, — отозвалась Нонна.
— Нос заложило?
— Типа того…
Она аккуратно складывает свитер и кладет его на стул. Федор подходит к жене и обнимает.
— Я скучал.
— Да?
— Я твое тело помню так… — он осторожно касается ее щеки. — Под пальцами.
— Да?
— Надо что-то решать.
— Да…
Он прав. Надо что-то решать.
— Да, да, да, — выдыхает ей в шею Федя.
Нонне щекотно и страшно. Еще несколько дней назад судьба Нонны и Миши, и даже Араксии Александровны зависела от того, когда вернется ветреный Федор и вернется ли вообще, а теперь все они, включая возвращенца, ждали ее решения. Теперь ей придется взять ответственность на себя. Нонна отстраняется и садится на диван. Федор задумчиво глядит на нее и констатирует:
— Что-то не так.
Нонна поднимает голову.
— Это вопрос?
— Если хочешь, я спрошу: что-то не так?
— А ты сам как думаешь?
Федор усмехается и садится в кресло напротив Нонны.
— А зачем мне думать? Я про тебя все, все, все знаю. Я тебя чувствую. Даже нет… Ты во мне, ты часть меня. Я же не задумываюсь, когда хочу, например, моргнуть.
— В том-то и дело. В том-то и дело…
— Не веришь?
Нонна разубеждает его:
— Нет, наоборот, верю. Я знаю это. У меня точно так же. Иначе бы я тебя не ждала. Я бы знала, что это бесполезно. Но я знаю тебя и знала, что ты вернешься. Потому что ты тоже во мне. Постоянно. Каждую секунду.
— Так в чем же дело?
— Просто дело в том, что я не знаю, рада я этому или нет.
— Так подумай.
Нонна резко вскидывает голову.
— Когда-то именно за это я тебя любила. За то, что всегда и везде ты оставался независимым. За то, что когда ты очевидно и страшно виноват, каким-то мистическим, каким-то непостижимым образом не ты, а все остальные чувствовали неловкость. Ты же — никогда. Феденька, родной, тебе нечего мне сказать, кроме того, что вот он я, люби меня и жалуй?
Федор улыбнулся одними губами, а глаза печально светились.
— Прости, а что еще?
— Прекрати так улыбаться. Я потеряю сознание.
— Ну и хорошо. Я раздену тебя и отнесу в постель. А потом грязно надругаюсь над твоим бездыханным телом.
Нонна вскакивает, хватая одежду.
— Прекрати шутить!
И он перестал. Он сказал то, чего она ждала все эти годы. Он произнес:
— Нонка, я виноват.
Она остановилась с охапкой тряпок.
— Я слушаю тебя.
— Это все, — он покачал головой.
— Все?
— Все.
— Значит, ты пропадаешь на сто лет, строишь там где-то новую счастливую жизнь, а потом приезжаешь и говоришь: «Здравствуй — это я. Я тут немного провинился».
— Да, Нонна, да! Это жизнь. Так бывает, люди ошибаются. Это только ты со своим максимализмом чувств не понимаешь.
— Я понимаю. Я ждала тебя.
— Вот ты меня дождалась. Вот я приехал. Вот он я. Я вернулся. Я хочу жить с тобой и с Мишкой. Я устал. Я постарел. Я идиот! Хватит, или еще каяться?
Нонна обнимает Федора, чтобы утешить. Не за «сейчас», не потому что ему приходится извиняться и делать это, по возможности, от души, чтобы она поверила, — ведь для его гордости это непосильное испытание. А за «потом». Ведь она уже знает, чем это кончится.
— Феденька, прости. Прости, родной. Я не права. Я просто…
Федя начинает жарко целовать ее.
Господи, дай ей силы устоять! И Нонна отстранилась. Но расплакалась, повалилась на диван, натягивала на себя одежду, путаясь в рукавах и пуговицах, и продолжала плакать.
— Родная, правда, не было дня, чтобы я вас не вспоминал, — беспокоился Федя.
— И мы… тоже все время помнили… Все время…
— Так что же ты плачешь? Все будет хорошо, — только и мог он сказать.
А Нонка вдруг неожиданно успокаивается и внимательно смотрит на мужа.
— Я поняла… Я сейчас поняла. Я все это время ходила и маялась. Я не понимала, что со мной. Я ведь тебя ни в чем не винила. Я простила, что ли?.. Сразу. Как ты говоришь, это жизнь, всякое бывает. Люди встречаются, расходятся, снова встречаются… Я тебя не винила за наш разрыв. Я ведь не глупая бабенка. Я все ходила эти дни и думала: почему я не могу кинуться тебе на шею и висеть на ней, пока меня силой не отцепят?
— Если у тебя кто-то есть, помни, я — самый лучший.
— Федя, не переводи все в шутку. Это очень серьезно. Послушай, что я тебе скажу.
Федор присаживается на корточки напротив Нонны и берет ее за руки. Нонна смотрит на него с нескрываемой нежностью.
— Федя, я тебя не прощаю…
Сколько голов, столько же вселенных в этих головах – что правда, то правда. У главного героя этой книги – сапожника Хачика – свой особенный мир, и строится он из удивительных кирпичиков – любви к жене Люсе, троим беспокойным детям, пожилым родителям, паре итальянских босоножек и… к дону Корлеоне – персонажу культового романа Марио Пьюзо «Крестный отец». Знакомство с литературным героем безвозвратно меняет судьбу сапожника. Дон Корлеоне становится учителем и проводником Хачика и приводит его к богатству и процветанию.
До чего же непросто быть высокой девушкой. Кому, как не Пейтон, знать об этом. Обувь без каблуков, одежда из мужского отдела, обидные прозвища – это еще полбеды. В любви Пейтон совершенно не везет, и все из-за роста – почти два метра. Как привлечь внимание симпатичного парня, такого же верзилы, как она? Жаль, что нет особого закона, который запрещает всем рослым ребятам встречаться с невысокими девчонками. Чтобы помочь отчаявшейся Пейтон, друзья предлагают ей кругленькую сумму, если она найдет того, кто проведет с ней пять свиданий и пригласит на выпускной.
Девушка из неблагополучной, бедной семьи, выросшая без отца, выходит замуж и попадает в огромное, шумное семейство. Здесь свои обычаи, свои сложные правила. Здесь люди любят друг друга, хотя время от времени семью сотрясают скандалы. И теперь Татьяне предстоит стать своей, понять и полюбить новых родственников («Теткины детки»). Как же не похожи бывают женские истории — веселые или грустные, узнаваемые или невероятные, они — отражение нашей жизни во всех ее проявлениях («Ключи от счастья»).
Блейк и Келли работают в отеле бок о бок с девяти до пяти… И как бы они ни пытались сохранить свои отношения сугубо профессиональными, взаимное влечение становится все сильнее! Но он – ее босс, а в прошлом у обоих – сложные жизненные испытания, оставившие в их душе глубокий след. Справятся ли они? Зазвучат ли свадебные колокола?
Нейту Торнтону предлагают поработать в сотрудничестве с писательницей Джеммой Харрисон над его дебютным романом. Нейт, в прошлом военный корреспондент, относится ко всем с недоверием и предпочитает вести уединенный образ жизни. Он определенно не хочет, чтобы Джемма пробудила в нем чувства или мечты, от которых он давно отгородился, но вскоре замечает, что благодаря ее присутствию в его жизни стало больше света. Сможет ли эта женщина стать той единственной, кто снова откроет его сердце? И нужно ли ему это?
Предлагаемый вашему, читатель, вниманию роман американского писателя является очередной и, учитывая успех книги в США, удачной попыткой продолжить литературную жизнь героев произведения М. Митчелл.