Не спрашивай - [67]

Каким же все-таки нелегким было общение с Арни. Как согласиться и одновременно не согласиться с ним? Дортмундер сделал ход конем и сменил тему:

— Значит пластик у тебя на руках, да?

— Садись, Дортмундер, — предложил Арни. — Если, конечно, сможешь выдержать вонь вокруг меня.

Дортмундер и Келп заняли кресла, что стояли возле стола. Дортмундер старался держаться хладнокровно, по-деловому, на лице Келпа отражалось маниакальное чувство товарищества и сочувствия.

— Окей, — сказал Дортмундер, — начнем.

— Это все мой желудок, — начал Арни. — Мой собственный желудок ненавидит меня, это он всему виной, из-за него у меня такое дыхание. Вы можете почувствовать его аромат, от меня несет как из туалета.

— Все не так плохо, Арни, — успокаивал Джон, но по факту это было в разы хуже.

Келп с маской кабуки из дружелюбия на лице спросил:

— У тебя есть карточки для нас, верно, Арни?

— Именно поэтому вы здесь, — ответил Арни и вытряс из пакета полдюжины кредитных карт, на каждой из них с помощью резинки крепился клочок исписанной бумаги. — Вот.

— Сколько? — задал вопрос Джон.

— Зависит от сроков и цели, — ответил Арни. — Вы можете пользоваться картой шесть месяцев, гарантированно, взять ее заграницу, но это будет стоить дороже.

— Нам что-нибудь простое.

— Три месяца это…

— Слишком долго.

Арни покачал головой:

— Весь крупный куш проходит мимо меня, — жаловался он. — Приходится довольствоваться мелочью. Люди знают, что у меня есть всякий хлам, иначе никто бы и не пришел в такую дыру как эта, чтобы увидеть такое дерьмо как я? Все приличное относят прямиком к Стуну. Покупка, продажа — Стун их человек.

— Нда? Он вышел из тюряги? — спросил Дортмундер и не смог сдержать заинтересованность в своем голосе.

— Ты тоже хорош, Дортмундер, — обвинял Арни. — Не говори мне, что отличаешься от других. Ты тоже охотнее заключишь сделку со Стуном, чем с таким куском говна как я.

— Арни, — сдержался Джон, — ты ведь знаешь, что я всегда прямой наводкой иду к тебе. Что на сегодня у тебя есть для меня, Арни?

— Итак, о чем ты говорил? На выходные?

— На эти выходные.

— Ну, конечно, как насчет следующих?

Арни сгреб все стопки кредиток кроме одной обратно в пакет, а затем ткнул на нее и произнес:

— Вот эта будет работать до вторника.

— Хорошо. То, что нужно.

— Подчеркиваю, до вторника она исправна, проблем не должно быть. Однако во вторник, если ты только попытаешься воспользоваться ею, то сразу же посыплются искры, пойдет дым и завоняет хуже, чем сейчас.

— До вторника я справлюсь, — ответил Дортмундер. — Сколько?

— А сколько тебе таких нужно?

— Две.

Арни кивнул:

— Пятьдесят за каждую.

— Арни, — начал Дортмундер, — ты сам только что сказал, что они выдохнуться во вторник. И как много клиентов сможешь найти за это время?

Арни крепко задумался, а после сказал:

— Дортмундер, не думай, что ты умнее всех. Ты пробудешь здесь полчаса, будешь торговаться и ругаться со мной, находиться рядом со мной в этой помойной квартире, и все для того, чтобы сэкономить двадцать долларов. Может ты просто заплатишь сотню баксов?

34

— Сто баксов за выходные в горах это не так уж и плохо, — радовался Келп, следуя за Джоном по пятам и глядя ему в спину. Они шли через Центральный парк. — Все продумано.

— Арни Олбрайт продумал, — ответил Дортмундер.

— Ну, да.

— Расскажи мне о парне, с которым мы встречаемся, — попросил Джон.

— Я слышал о нем от одного парнишки, что знаком с другим пареньком, — начал Энди.

— Так я и знал

— Так вот. Этот парень не связывается с тем, чем интересуется Интерпол. Он имеет дело лишь с тем, что ты называешь выгодная комиссия.

— Ты прав, именно то, что мне нужно, — согласился Дортмундер. — Он готов поработать с нами?

— Будет видно во время встречи. Переговорим с глазу на глаз, а потом, как говориться или «зовите священника» или делу конец.

— Что ты знаешь о нем?

— Ничего, — признался Келп. — Когда разговаривал с ним по телефону, то сложилось впечатление, что он актер.

— Актер?

— Помнишь, тех английских актеров ведущих ночное ток-шоу о фильмах, о которых ты даже никогда и не слышал.

— Я таких не знаю, — сказал Дортмундер.

Не то чтобы он не смотрел телевидение, просто оно не «прополоскало» его мозг, лишь прошлось как стерильная вода через хромированные трубы, не дав и не забрав после себя ничего. Телевизор помогал настроиться на ночной сон.

— Как бы там ни было, — продолжил Келп, — договоримся заранее: я и ты — мы плотники.

— Для этого парня? — Джон не видел в этом ни капли здравого смысла. — Он думает, что мы плотники? И как мы будем говорить с ним о грабеже, если он думает, что мы эдакие мастера на все руки?

— Нет, нет, пускай люди в его офисе думают о нас, как об обычных работниках. Пойми, мы ведь как-то должны объяснить, почему пришли к нему.

— А ведь даже не знаю того паренька, — произнес Дортмундер, — но он уже обидел меня.

— Джон, я ведь не ошибся, тебе нужен надежный человек? Так вот, пацан этот — то, что нужно. Поэтому какое-то время можем побыть и плотниками. Пока они шли через залитый солнечным светом весенний парк с резвящимися на привязи собаками, детьми с няньками и латентными маньяками, Дортмундер поднял правую руку и начал изучать свою ладонь: мягкая и гладкая на ощупь. Рабочие инструменты воришки — это деликатные предметы, джентльменский набор; руки после них остаются аккуратными, ухоженными. Ничего общего со столярами и их инструментами.