Не сотворяйте ангелов из женщин - [10]

— Да хвати тебе уже. Сколько можно слышать одну и ту же песню. По крайней мере, хоть кто — то сноша……..меня, или как ты говоришь, что е…. — Мой оправдательный и какой–то уж больно жалкий монолог прерывает Василек, ее сынишка.

— Тетя Галя, а плавда, что все летчики смелые и ничего не боятся? Даже були?

— Ну, ты знаешь, твоей були они не боятся, это точно, а вот настоящей грозы, да в самолете, в полете… Ты знаешь и мне даже очень страшно бывает! А вот летчикам, им некогда бояться, им надо самолетом управлять, спасать пассажиров, вытаскивать их из грозы. Вот так–то, дружок! А ты говоришь, буля!

— Да Галка, что там у вас за история была с бортом из энска? Кто там в штаны наложил первый? Михалыч или же второй? Ты не слышала?

Я, разумеется, слышала и даже знала, что как раз второй пилот тут был не причем, но спасая своего командира, принял всю вину на себя. И хотя все знали, но молчали и даже отстранение второго на время от полетов, воспринимали как должное, так ведь велел им кодекс негласный чести на борту воздушных судов.

У нас так повелось, как какая–то дрянь и гадость в полете произошла, и если это вина экипажа, то уже точно не командира корабля, а второго пилота, он во всем оказывался виноватым. На него все скидывали и свое неумение где–то, и свой страх, и все промашки свои. Во всем у них вечно вторые пилоты были виноваты, а командиры оставались непогрешимыми, словно боги.

— Ну, что же, подруга, мне надо уже, пора. А ты, я как вижу, все мечтаешь о небе. Не хочешь вместе, как прежде на Иле? Что, и не тянет?

— Какой там! Вот кто меня тянет… — Показывая на сынишку.

— Ты знаешь, а я так тебе завидую! Нет, правда, Надя! И полетала достаточно и вовремя замуж вышла, и деток таких красивых нарожала…

— Нет, тут ты не права. Я ведь только их выносила и рожала, а делал их…

— Да! Можно сказать, лучший трудоемкий регламент вы с Андреем проделали и таких сорванцов настрогали… Ну, что, малыш, правильно я говорю?

— Плавильно! Только я узе не мались, а взлослый! И я тозе буду, как папка, самолеты лемонтиловать!

Целуй, давай узе на долоську, а то я хотю мультик смотлеть. Ну, пока, Галинка! Плилетай сколее, как — нибудь в следующий лаз показу тебе мультик!

— Ну и болтуном ты стал, сынок! Точно как твой папка! Давай, целуй тетю Галинку, ей пора! До свидания, Галочка. Счастливого тебе полета и спокойного неба!

Я всегда так перед командировкой, как бы подзаряжаю свой внутренний мир, как аккумулятор от их батареек детских. Потому от них со спокойной, умиротворенной душой ухожу, вспоминая, как он меня нежно и так трогательно, как до сих пор ни один мужчина в моей жизни меня так и не целовал! Да, ни один и никогда… Уж простите…

Как целуют мужчины

— Эдька! Ну куда ты полез, противный мальчишка? Ты же ведь не по этой части!

— Ты хочешь сказать, что я не проктолог, — говорит он, оборачиваясь ко мне и отрываясь, от моей такой нетерпеливой и ожидающей его ласк, самой мягкой части моего тела.

Нет, он для меня просто сокровище! Еще бы!

Начинаю мысленно перечислять его достоинства, пока он снова припал там и так обворожительно и нежно так целует, и трогает там … Ну, да ладно, а впрочем? Ну и что тут такого? Подумаешь, попка!

Как говорит мой мужчина, а что, ведь звучит неплохо, мой мужчина! Так вот, именно он, мой мужчина, заставил меня своим отношением к женщине взглянуть на многие вещи совсем по–другому. Ну, во–первых, … Так, подождите немного, я сейчас…

— Эдька! Эдичка? Не увлекайся… Ну, оставь ты ее в покое! Ну, сколько же можно? И потом, мне неудобно, когда ты вот так!

— Ну, Эдька! Непослушный докторишка! А ну–ка, повернись ко мне и хватит там изучать мою анатомию с другой стороны!

Ну что, интересно? Нет, ты лучше мне сам расскажи что–то интересное, но только, пожалуйста, не из своей производственной практики.

И он, поглаживая своей мягкой ладошкой мое обнаженное тело, шепчет мне на ушко такое?….

— Ну, я же тебя просила? А ты мне опять о своих… Да, да! Ну, чего ты, проказник мне рот закрываешь? Что я, не права? Что? Как это градусник и туда? И что потом? Не достать? И как же потом с ней, прости с ним. Стоп! Совсем ты запутал меня! Бедная женщина…

— Да разве же можно над ее горем смеяться! Плакать хочется, когда узнаешь, на что бабы идут без… Ну да! Без вашего градусника и туда! Туда я сказала, туда! Нет не туда, а куда надо!

— Ну, Эдька ты и балда! Ну и развратник же ты? Я же тебя попросила, а ты опять мне пытаешься не туда приложить свой измеритель страсти!

— Все! Собирайся и уходи! Иди к своей… А, впрочем… Я, пожалуй, тебя оставлю на некоторое время с собой, только при одном условии, мой кавалер… Что ты мне сделаешь… Ну милый, прошу тебя, у тебя все так хорошо получается со мной, ну попробуй, что тебе стоит еще раз…. А мне ведь, ты знаешь, как это приятно, когда мужчина так с поцелуями нежными к женщине туда!

Спустя час. Я ему: — Эдька! Он мне: — А?

— Тебе пора. Собирайся и топай домой. Нет! И не думай даже! Я не разрешаю тебе оставаться и дома не ночевать. Иди ты, мой мальчик, как на Украине говорят, до дому, до хаты… Все, просыпайся! Вставай!

И пока он копается, одевается, я испытываю странное чувство. В них и тоска, и какая–то грусть, и мне жалко с ним расставаться… А еще от того, что завтра с утра мне опять от него и на несколько дней улетать…