Не сотвори себе кумира - [43]

Но диспетчер — это прежде всего распределение, розыгрыш мяча, конструирование игры. Гаджиев, однако, с этой ролью не справился. Впрочем, мне трудно винить в этом самого игрока. Не могу сказать и того, чтобы он был наглухо прикрыт кем-то из киевлян, хотя это при желании могли бы, наверное, сделать и Боговик, и Сабо. Но они присматривали за другими игроками и Гаджиева, казалось, не замечали. Почему же? Разве они не понимали, что Гаджиев — диспетчер? Не знали, что такую фигуру необходимо нейтрализовать прежде всего? Отнюдь.

Диспетчер «Динамо» Гаджиев попал 1 июля 1969 года в переплет, весьма схожий с тем, который пережил тот же Авруцкий, с той лишь разницей, что Авруцкого испытывали не в столь ответственном матче — и притом против значительно более слабой команды. Кроме того, Авруцкому хоть не мешали маневрировать в центральных районах площадки! Гаджиева же просто вытеснили отсюда. Нет, не соперники, а собственные партнеры, боровшиеся за центр с киевскими полузащитниками. В результате большую часть проведенного на поле времени он обретался где-то на левом фланге, впритык к боковой черте. И, даже получив мяч, чаще всего не мог начать отсюда сколько-нибудь плодотворного конструирования контратаки. Здесь сыграло, конечно, какую-то роль и то, что в техническом репертуаре Гаджиева не было безошибочно точного длинного паса — с фланга на фланг, либо через треть, половину площадки, сразу на выход форварду. Наконец, и желая помочь обороне, Гаджиев в условиях матча с киевским «Динамо» был совершенно беспомощен. Киевляне ведь пасуют точно, на перехватах у них особенно не разживешься, а отбирать мяч из-под ног Гаджиев (бывший форвард) тоже не умеет. Так до замены он и остался забытым и соперниками, и собственной командой, которая, избрав оборонительный вариант и остро нуждаясь, следовательно, в каждом «разрушителе», сорок пять минут играла против чемпионов фактически вдесятером.

Иными словами, тактически проигрышная позиция хозяев поля была создана ими же вне зависимости от класса гостей. Ибо, прибегнув к непривычному для себя, не обеспеченному соответствующими игроками и дисциплиной «киевскому» же построению 1 + 4 + 4 + 2 (да еще с «чистым диспетчером», тогда как киевляне после ухода Бибы разыгрывали комбинации «через всех»), московское «Динамо» действительно погружало эту игру для себя в полнейшую неизвестность независимо от того, в каком бы месте она ни происходила: на собственном ли стадионе, в Лужниках или на стадионе в Киеве. Назначение же матча на стадион «Динамо» лишь усугубило внутреннюю нервозность, неуверенность творчески не подготовленной к нему команды.

Всему этому, разумеется, были свои причины. И первая из них, лежащая, так сказать, на поверхности, — кризис команды на старте турнира, когда она так же, как и в 1968 году, проигрывала матч за матчем и все прочнее и прочнее оседала в аутсайдерах. Выбраться из такого положения в спорте действительно необычайно трудно. И то, что динамовцам это все-таки удалось, конечно же, делает им честь. Игрокам и тренеру. В 1969 году на старте им опять было тяжело. Попробуем же уяснить, что именно привел команду, после того как она заняла в 1967 году второе место и считалась потенциальным конкурентом чемпионов, к тяжелым срывам на старте двух последующих сезонов. Ибо, хоть внешне они похожи друг на друга как две капли воды, происхождение их было совершенно различным.

Кризис «Динамо» 1968 года, кстати сказать, получил довольно широкое толкование в спортивной прессе. О нем писали и в момент его возникновения, и в процессе развития, и после его преодоления. Высказывались многие специалисты и обозреватели, довольно подробно изложил свои взгляды на происшедшее сам Бесков. Суммируя эти высказывания, укажем, что особенно тяжело отразилось на команде длительное отсутствие Яшина. Его недоставало «Динамо» на старте 1968 года, тем более что Бесков произвел накануне весьма ощутимое переформирование команды, то есть того самого ее состава, который окончательно сложился до прихода Бескова, а в 1967 году под его руководством занял в чемпионате страны второе место. Такие перестройки, согласитесь, всегда проходят не просто. Но остался ли Бесков верен себе после обрушившихся на него неудач? К ответу на этот вопрос мы еще возвратимся, а покамест отметим, что причины неудач «Динамо» на старте 1968 года были действительно сугубо внутренними и к тому же от тренера во многом не зависевшими. Что касается предварительного турнира 1969 года, который обещал быть крайне напряженным, поскольку в итоге его трем командам из каждой подгруппы предстояло остаться за бортом финала, то к этим состязаниям московское «Динамо» подошло совершенно неподготовленным по причинам иного свойства.

В отличие от 1968 года, когда спортивная пресса подробно анализировала причины стартовых неудач московского «Динамо», срыв динамовцев на старте 1969 года спортивная пресса в деталях не обсуждала. Впрочем, кое-какие версии все-таки выдвигались. Приходилось слышать, например, что неудачи «Динамо» объясняются неправомерностью отхода тренера от сложившихся издавна принципов комплектования команды в основном игроками московской школы. Иными словами, игроки, мол, есть, ансамбль не сложился. Я склонен полагать, однако, что серьезные неудачи поджидали «Динамо» в 1968 году и в том случае, если бы тренер и не дал повода для изложенных выше упреков. Все дело, мне кажется, в том, где и как готовилась, тренировалась в предвидении нового сезона команда.