Не сотвори себе кумира - [16]

Ласкер, чемпион мира по шахматам, нередко слышал намеки на то, что его взгляд гипнотизирует, мол, соперников. Но дело было, конечно, в другом. Просто в пору своего расцвета Ласкер на голову превосходил всех своих «загипнотизированных» соперников — и особенно Тарраша, с легкой руки которого и пошел слух о необычном взгляде чемпиона.

Между прочим, биографы Заморры и Планички тоже не слишком охочи касаться подобных моментов. Считают они их «срывами» своих героев, нелепыми случайностями? Не знаю. Что касается Яшина, то его судьба в этом смысле была «предопределена» комическим случаем. Защищая в 1950 году ворота дублирующего состава московского «Динамо» в матче с ленинградским «Зенитом», он пропустил гол от... вратаря соперников Шехтеля! Нет, не с одиннадцатиметрового удара, который поручают иногда бить вратарям. Дело было так. Взяв мяч на границе своей штрафной площади, Шехтель с силой выбил его в поле. Яшин, в свою очередь, тоже стоял на границе штрафной площади, и мяч, описав большую траекторию, опустился позади Яшина и вкатился в ворота...

2. НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА

Любители футбольной игры помнят, что бурное обсуждение в прессе причин неуспеха сборной СССР на чемпионате мира 1970 года продолжалось на протяжении нескольких месяцев, в результате чего получили возможность высказаться едва ли не все, кто того хотел. Слово предоставлялось и специалистам футбола, и представителям смежных спортивных профессий, и болельщикам. Правда, насчет пользы от участия последних в такого рода обсуждениях у меня всегда было большое сомнение. Как-то само собой напрашивалась аналогия с тем, что успешное лечение болезни зависит больше от профессиональной диагностики, а также от последующего выполнения предписаний медицины, нежели от самостоятельных суждений пациентов, даже если последние регулярно читают журнал «Здоровье» и заглядывают иногда в «Медицинскую энциклопедию».

Дело в том, что и большой футбол, в сущности, штука непростая. Во всяком случае, гораздо более сложная, нежели это кажется на первый взгляд. Однако традиция есть традиция: болельщики издавна имеют в нашей прессе равные демократические права со специалистами.

Конечно, болельщик болельщику рознь. В последние годы резко повысился интерес к футболу со стороны молодой технической и научной интеллигенции, а также студенчества, так что мы располагаем уже немалым числом болельщиков, знающих большой футбол довольно хорошо. Хотя в собственно футбольные круги они и не вхожи. Имею в виду, впрочем, не только тех, кто «специализировался» на прогнозах, то есть на всевозможных футбольных конкурсах, лотереях и столь распространившихся в последние годы самодеятельных «тото» (учрежденческого или внутрисемейного типа). Это игроки. А мне приходилось встречаться с молодыми инженерами, научными работниками, офицерами, студентами и даже старшеклассниками, которые, на мой взгляд, справились бы, скажем, с отчетами о футбольных матчах ничуть не хуже, чем большинство профессиональных рецензентов, влетающих в футбольные раздевалки и судейские комнаты с тою же свободой, что и в редакционные буфеты.

Эту мысль я как-то и рискнул высказать в кругу коллег. Но она вызвала довольно резкие возражения. И тогда я решил поставить эксперимент по всем правилам науки, заказав отчет о матче девятикласснику К., интересовавшемуся (но не чересчур!) футболом. Эксперимент проходил при нескольких свидетелях (журналистах и писателях), без всяких подсказок, советов и т. п. И что же? Опубликованная на следующий день в спортивной газете рецензия этого мальчика ничем не уступала нескольким отчетам, помещенным рядом и принадлежавшим испытанным футбольным перьям. Скорее всего в ней было даже больше свежих слов и сравнений.

Но это, так сказать, курьезы. А вот не учитывать той роли, которую играло и продолжает играть для большого футбола мнение болельщиков, ни в коем случае нельзя. В особенности той их части, которая в равной степени активно реагирует как на неудачи, так и на успехи сборной СССР. В первом случае предельно агрессивно, во втором — восторженно-благостно. Розги или лавры — середины здесь для них нет. Надо сказать, что созданный усилиями литераторов, журналистов, а также работников эстрады и кино обобщенный тип, художественный образ нашего «активного болельщика» чересчур уж приукрашен. Его верность своей команде весьма сомнительна. Ибо никто иной не освистывает ее так дружно и воодушевленно, так пронзительно и злорадно, как ее же собственные болельщики. Никто другой так легко не отрекается от нее в дни ее несчастий и с таким очаровательным простодушием не припадает к ее плечу вновь, когда, миновав полосу кризиса, она опять показывает сильную игру. Скорее всего зрелище поверженного кумира доставляет кое-кому из них не меньшее удовольствие, чем недавний его триумф.

Трудно сказать, правда, так ли уж велик процент активных болельщиков в общей массе любителей футбола: не исключено, что весьма гипертрофированное представление о нем создает сама их экзальтированность. Но так или иначе, а только на пользу нашему футболу (и, в частности, сборной СССР) такая активность идет далеко не всегда. Вы, впрочем, легко согласились бы со мной, если бы оказались в моем положении, когда я заявил, что, несмотря на победу наших футболистов над бельгийцами со счетом 4:1, они не показали достаточного класса игры. Иными словами, хотим мы этого или не хотим, но для спортивного обозревателя нет подчас ничего труднее, чем высказывать суждения, заведомо непопулярные среди активных болельщиков. Ибо тотчас — «всем, всем, всем!» — летит множество негодующих, протестующих писем (причем немалое число групповых, либо подписанных «от имени коллектива»), каждое из которых проникнуто убежденностью, что именно оно репрезентует мнение спортивной общественности в целом.