Не смейся над любовью! - [51]

В полумраке она смогла только рассмотреть, как блестят его глаза.

— Вы… знаете, почему я убежала, — помолчав, с трудом проговорила она. — Зачем меня спрашивать?

— Вы думали, что я рассержусь на вас, — сказал герцог. — Я это могу понять. Но я хочу, чтобы вы мне больше доверяли.

— Я… хотела рассказать вам… еще в Брюсселе, но… побоялась.

— Таис сказала мне, что вы хотели заработать немного денег, потому что очень нуждались. Мне надо было догадаться, насколько вы стеснены в средствах, Антея.

В его голосе было столько доброты и тепла, что Антея почувствовала, как постепенно уходит напряжение и душа наполняется покоем.

Она ожидала, что он рассердится, потребует от нее объяснений, но такой снисходительности никак не ожидала.

Девушка отвела взгляд, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами.

— Таис рассказала мне, что на те сто фунтов, которые вы получили за рисунки, вы смогли купить себе еды вдоволь и необходимую одежду для девочек. Антея, вы, как всегда, думали только о своей семье. Неужели вы решили, что я не пойму, что вами двигало, и буду осуждать вас?

По щекам девушки покатились слезы, но она не вытирала их, боясь пошевелиться.

«Если я не буду двигаться, он не заметит, что я плачу», — подумала Антея.

Но ей не удалось обмануть герцога, потому что он спросил:

— Вы плачете, Антея?

— Н-нет…

Ответ получился не очень убедительный, и через некоторое время герцог повторил:

— Вы правда не плачете?

Антея не могла произнести ни слова.

— Чтобы убедиться, что вы действительно не плачете, я, пожалуй, пересеку пролив, — сказал герцог. — Не могу видеть вас такой несчастной.

Антея всхлипнула и закрыла лицо руками.

— Я… я… очень сожалею, — начала она и разрыдалась.

Она не почувствовала его движения, но он уже был возле нее, его руки обнимали ее, а она говорила сквозь слезы:

— Мне… очень жаль… Я не хотела… Клянусь, я не хотела… Я не хотела… зла крестной и… вам. Так получилось, и мне… так стыдно… за… то, что я сделала…

Антея не могла больше говорить, рыдания душили ее. Все страдания, которые мучили ее последние недели, вылились теперь в этом бурном порыве, сотрясавшем все ее тело.

— Все хорошо, — мягко сказал герцог. — Все хорошо, не стоит плакать.

Но девушка никак не могла остановиться и продолжала всхлипывать.

Герцог по-прежнему держал ее в своих объятиях, и Антее приятно было чувствовать его сильные руки. Когда ее слезы немного иссякли, он успокаивающе сказал:

— Все уже позади. Мы можем забыть об этом.

— Не можем! Все не так просто… — всхлипнула Антея. — Нечестно… смеяться… над любовью. Как можно забыть… что вам… пришлось жениться на мне.

— Я это понял, — спокойно сказал герцог. — Поэтому я хочу вам кое-что сказать.

Антея застыла, боясь услышать то, что он скажет, не ожидая ничего хорошего.

— Когда я поразмыслил как следует, — сказал герцог, — то понял, как мне повезло, что вы нарисовали эту карикатуру.

Антее показалось, что она ослышалась.

Она подняла свое мокрое от слез лицо и с недоумением взглянула на него.

— Все довольно просто, дорогая. Если бы вы не нарисовали эту карикатуру, мы бы не поженились и вы не были бы сейчас здесь, рядом со мной.

Произнеся эти слова, герцог наклонился, и его губы нашли губы Антеи.

На мгновение у девушки перехватило дыхание. Когда его губы настойчиво прильнули к ее губам, ей показалось, что молния пронзила все ее тело.

Это было такое яркое, такое острое чувство, что на какой-то миг ей даже стало больно, но тут же она ощутила небывалый восторг.

Он крепче прижал ее к себе, его губы становились все более требовательными, более настойчивыми. Антея почувствовала, как все ее тело охватывает жар и желание, какого она не знала никогда прежде.

Это был экстаз, который невозможно выразить ни словами, ни в мыслях. И она задрожала от восторга.

«Это — любовь! — подумала она. — Вот на что она похожа, вот о чем говорила мама! И она даже еще чудеснее!»

Она инстинктивно придвинулась к нему, их тела были рядом, сердце ее билось как сумасшедшее, ее нежные губы сдались в чудесный плен его губ.

Герцог поднял голову.

— Моя единственная! Любовь моя! — голос его дрогнул.

— Я люблю… тебя! — прошептала в ответ Антея.

Герцог опять стал целовать ее, целовать так страстно, что все окружающее перестало существовать для нее.

Антея только знала, что он разделяет ее любовь, и она отдала ему не только губы, но и сердце, и душу, и… тело.

Они стали единым целым. Все перестало существовать для них, была только — любовь.

* * *

Луна светила в маленькое окошко, бросая призрачный серебряный свет на постель.

— Ты… спишь? — прошептала Антея.

— Я слишком счастлив, чтобы уснуть, — ответил герцог.

— Постарайся уснуть. Ты проделал сегодня такой длинный путь и должен отдохнуть.

— Ты все еще считаешь меня больным? — с улыбкой в голосе спросил он и крепче обнял ее. — Ах, моя любимая, не могу передать тебе, как я скучал по тебе. Тебя не было, и некому было поддразнить меня и рассмешить, некому было заставить меня заботиться о здоровье!

— Я думала… ты будешь рад, что… избавился от меня.

— Больше всего мне недоставало твоего смеха, — сказал герцог, словно не слыша ее слов. — Никогда прежде не думал, что дни могут быть такими длинными, пустыми и лишенными смысла!