Не смей меня желать - [20]

Рука грубо опускается вниз, задирает подол платья и скользит по обнаженной ноге выше к увлажнившемуся кружеву трусиков. Что он, демоны его забери, творит и почему я вместо того, чтобы оскорбленно уйти терплю эти наглые прикосновения! Ведь знаю же. Одно мое слово и он прекратит, но я злюсь, всхлипываю от наслаждения, но не могу прервать эту сладостную пытку. Пальцы дразнят, ласкают через кружево, заставляя ерзать и мечтать о том, чтобы он усилил нажим.

Наконец, он отодвигает кружево и скользит между влажных складок, я, закусываю губу, и, словно, последняя шлюха раздвигаю ноги, позволяя его пальцам проникнуть глубже и доставить удовольствие сильнее. Он снова целует меня в шею, вдавливает ягодицами и чувствительно сжимает клитор, заставляя стонать и извиваться от накатывающего наслаждения. Он даже не пытается проникнуть вглубь меня. Ему и не нужно лишать меня девственности, чтобы заставить стонать от наслаждения и унизительно кончать, прижавшись щекой к стене клуба почти в самом центре города. Движения умелые, он знает что делает, а у меня от каждого прикосновения по телу разливается истома, словно электрические искры вспыхивают внизу живота, жалят и разливаются горячей лавой по венам. Кажется, я кричу и стою на ногах лишь, потому что сзади его тело, а прямо передо мной холодная стена. Трусики мокрые насквозь, меня до сих пор колотит, а он отстраняется, едва понимает, что я кончила и не в состоянии даже соображать. Сразу становится холодно.

— Сохраняете иллюзию невинности для богатого мужа, но никогда не откажитесь кончить со своим охранником или водителем? Так ведь, Ника? Понятно, что на большее мы не годимся, — жестко говорит он мне на ухо. — И кстати, ты одолжишь меня своей подруге или будешь пользоваться сама? У нее вроде бы даже жесткого запрета на секс нет.

— А если одолжу? — с вызовом спрашиваю я, пытаясь прийти в себя. — Ты пойдешь и трахнешь ее, как ни в чем ни бывало? Вот так просто сразу после… — я качаю головой, чувствуя, как пылают щеки.

— А что? — криво ухмыляется он. — Между вами есть какая-то разница?

Марк отворачивается и идет в сторону главного входа, лениво бросив.

— Я подгоню машину к дверям.

Это злит, он уверен, что я подчинюсь и поеду? Да кто он такой!? Хочется догнать и влепить ему пощечину, но вместо этого я просто огрызаюсь.

— Я еще не наотдыхалась! Мы только приехали!

— Тогда не забудь снять трусики, думаю, они пришли в негодность, — словно мы говорим о погоде, советует мне Марк. — Ты вся течешь.

— Да пошел ты!

— Непременно, как только ты меня отпустишь. Мне тоже, знаешь ли, нужно снять напряжение.

— Урод!

После этого злого брошенного в спину слова, Марк останавливается, а я прикусываю язык. Он поворачивается и я уже готова попросить прощения, но он с нехорошей усмешкой замечает:

— Но именно это тебя и твоих подружек так сильно заводит, что они готовы кончить, даже если я просто прохожу мимо.

Ответить на это мне нечего, и он уходит. Я знаю, что недалеко, и никому не позволит приблизиться ко мне. Веселиться уже не хочется. Меня до сих пор бросает в дрожь. Я никогда в жизни не испытывала такого сильного и всепоглощающего оргазма. Мы баловались так по мелочам с бывшим парнем, но это… это нельзя сравнить ни с чем. Я боюсь даже представить, на что похож секс с Марком.

Глава 6 Богатым девочкам нравятся плохие мальчики

Марк

Девчонка такая сногсшибательная, нежная и искренняя в своей страсти, что Марк едва не кончает в трусы и сейчас ширинку распирает так, что единственное, о чем он может думать, это о том моменте, когда малолетняя избалованная стерва нагуляется, и он окажется дома в душе и, наконец, сможет кончить. Желание такое сильное, что Марк готов трахнуть все, что движется назло ей.

Ника появляется из-за угла спустя минут пять, почти свежая даже не заметено, что буквально пару минут назад она кончала в его руках. Интересно, она последовала его совету и сняла трусики или осталась в них? Сложно сказать, что возбуждает сильнее мысли о том, что сейчас она без них, или же понимание, что мокрое кружево не даст ей забыть о случившемся вечером. После этой выходки, его могут выкинуть, как бродячего пса, если девчонка нажалуется отцу. Наверное, даже не просто выгонят, а с «волчьим билетом», но ему насрать. Слишком непросто дается эта, так называемая, работа.

Девушка, словно фурия, убегает в клуб, даже не взглянув в его сторону, и скоро растворяется в толпе. Через пять минут она уже вовсю отжигает в компании развязных подружек и придурков-парней, среди которых есть и тот, который едва не поимел ее на похоронах подруги. Наплевать. С кем бы она сегодня ни стала трахаться, вряд ли ей будет лучше, чем было с ним. Хотя, может он просто себе льстит?

Убедившись в том, что подопечной ничего не угрожает, Марк направляется в сторону уборных. Пафосный клуб — место тусовки золотой молодежи. Тут даже толчок вылизанный. Мраморные полы, золотая, мать его, рама на зеркале. Раковины со столешницей из натурального парня. Марк открывает кран и плещет холодной водой на разгорячённое лицо. Нужно успокоиться, желание отдает в паху физической болью. Херовое состояние, от которого избавиться можно двумя способами или трахнуть кого-то или подрочить. Но сейчас он должен следить за тем, как нажирается Ника и насрать на собственное физическое состояние.