Не слушаю и не повинуюсь - [11]

Кощей удивленно поднял бровь, посмотрел на меня, потом перевел взгляд на лягушку. Поднял левой рукой лягушку за лапку, приблизил к лицу. Пощелкал пальцами и уставился ещё удивленнее:

— Вот это чудеса! Колдовство сильнее моего в разы! Я… Я только могу чуть смягчить его, чтобы через тридцать лет и три года она снова человеком стала. Василиса, хочешь быть человеком? Обещаешь исправиться?

Лягушка тут же закивала. Квакнула в ответ.

— Тогда ладно, а чтобы тебя от остальных квакш отделить, на-ко тебе вот это…

Кощей наставил палец на лягушку, с него сорвалась искорка и ударила земноводную в макушку. На месте искорки возникла золотая корона. Маленькая, на мизинчик не налезет.

— Вот так-то, а теперь — ступай-ка ты на волю!

Кощей скомкал лягушку в правой ладони и, как завзятый питчер из бейсбола, запулил её в раскрытое окно. Лягушка полетела зеленым снарядом прочь, истошно вопя и поворачиваясь в воздухе.

— Ну, вроде я сделал то, что вы хотели. Отправишь меня домой-то? — я шмыгнул носом. — Мне ещё надо у Астролябиуса оставшиеся зубы пересчитать.

— Сделал или не сделал? — задумчиво проговорил Кощей и щелкнул пальцами. В тронном зале появилась Баба-Яга вместе со своим неизменным спутником-котом. — Любимушка моя ненаглядная. Избавил нас бусурманин от напасти Василискиной. Ответь — счастлива ли ты? Исполнил ли он твою службу?

Ханум расплылась в улыбке, подскочила к Кощею и чмокнула его в щеку. Потом стыдливо опустила глазки и произнесла:

— Исполнил. Отпусти его на все четыре стороны.

— Ступай, мил человек. Будешь проходить мимо — проходи! — сказал Кощей и хлопнул в ладоши.

Я выдохнул, когда потемнело в глазах. Вот сейчас я вынырну в замке и пойду ломать Астролябиусу нос. Это же надо — так джинна подставить!

В глазах прояснилось и…

Я был не в замке!

Я сидел в глухом лесу под раскидистым дубом! Кругом одни деревья и кусты.

Куда же меня занесло-то?

Я начал было привставать, чтобы осмотреться лучше, когда в воздухе вжикнуло, а моё ухо обожгло болью. Возле правого глаза задрожали белые перья.

— Добрый сэр, что за нелегкая судьба притащила тебя в Шервудский лес? — раздался веселый мужской голос. — Чего молчишь? Язык проглочен? А ну-ка, братец Тук, огрей его дубиной по башке так, чтобы язык быстрее развязался…

Глава 8

Вот это прием!

Нет, меня встречали по-всякому, но чтобы сразу же стрелой ухо к дереву пришпилить… Такого ни разу не было.

Что-то мне всё меньше и меньше нравится наш спор с магом. То по харе веником встречают, то в ухо стрелой.

Я явно не в своем мире, и явно туда сегодня не вернусь. Передо мной из кустов появились двое мужчин. Один, низенький толстяк в коричневом балахоне и с выбритой макушкой, помахивал дубиной. А второй, молодцеватый юноша с козлиной бородкой и в зеленой шапочке с гусиным пером, держал в руках натянутый лук и целился прямо мне в лоб.

— Вы кто такие? Я вас не звал! Подите на хуй! — вырвалось у меня.

— Добрый сэр, не стоит так ругаться. Мы лишь хотим узнать причину твоего появления в веселом Шервудском лесу. Ты охотишься на королевскую дичь или несешь лесным братьям мзду за проход? — спросил юноша. — Ты выбирай одно из двух и постарайся не вилять хвостом…

Каким хвостом? У меня снова был хвост?

Я оглядел себя. Вроде нет ничего похожего. Да, кожа голубая, но на теле камзол а-ля старинный фраер, а на ногах сапоги из воловьей кожи. Похоже, что меня приняли за какого-то богача. А это обычный гоп-стоп, хотя и исторического масштаба.

И почему я не вижу тут ни одной бабы, которую должен сделать счастливой?

Я щелкнул пальцами. Стрела тут же вырвалась из дуба и моего уха заодно. Она зависла в воздухе, переводя окровавленное острие то на толстяка, то на юношу. Оба насторожились, а юнец сильнее натянул лук.

— Да ты никак колдун? — вскричал толстенький монах. — Я вот наложу на тебя епитимью и двадцать пять лет не сможешь быть допущен к Святому Причастию.

— Да и насрать как-то, — пожал я плечам. — Ибо нет бога кроме Аллаха, а Магомед пророк его.

— Он сарацин! — заорал монах. — Робин, пробей стрелой его гнилое сердце и кинь мне полный мех — мне надо дух смирить глотком хорошего вина.

Юнец натянул тетиву, но, после щелчка моих пальцев, она лопнула и стрела воткнулась в мох. Монах поднял дубинку, но та вырвалась из рук и предательски шарахнула по затылку. Впрочем, свою стрелу я тоже отшвырнул прочь, чтобы от греха подальше.

Тогда оба бойца начали приближаться ко мне явно не с благими намерениями. Пришлось вставать и мирно поднимать руки:

— Так, мужики, хорош истерить. Где я и с какого хуя вы на меня напали?

— Мы те, кто выступил на путь войны с развратом, мерзостью и смрадом. Мы те, кто защищает бедный люд. Богатых грабим мы, тех, кто нажил богатство своё путём нечестным, и отдаем их деньги бедным людям, — ответил юноша, подняв вверх козлиную бородку.

— Ясно, а от меня вам хули нужно? — буркнул я, когда этот пафос в речах реально начал задалбливать.

С таким одухотворенным лицом обычно втюхивают "гербалайф" и прочие чудо-таблетки для похудания.

— Нам ничего не нужно от тебя. Ведь это ты возник на пути нашем, который протянулся в славный город Эшби-де-ла-Зуч. Торопимся мы на турнир принца Джона, где должен я завоевать свою любовь, чьё имя созвучно перезвону золотых монет в богатом кошельке. Зовут её все дева Мэриан. Моё же имя Робин из Локсли, а вон того все знают, как брата Тука, — юноша закончил свой нудный рассказ перечислением имен, которые мне ничего не говорили.