(Не)случайное зачатие - [39]

— Светлана Ивановна, — обратилась я к ней, садясь напротив. — А можно я позову сюда… предполагаемого отца моих детей?

Она отвлеклась от писанины, посмотрела на меня поверх очков.

— Зови, если есть за чем.

— Есть за чем.

Вернувшись в коридор, я позвала Богуцкого в кабинет.

— Идем, поговорим по поводу теста.

— Ты уверена?

Я посмотрела на шефа с удивлением. Разве мы это не обсудили и не решили все точно? Или есть причина сомневаться?

— Почему я должна быть не уверена?

Богуцкий опять повел плечами, поднялся со скамейки.

— Ты права. Идем.

Появление будущего вероятного папы Светлана Ивановна встретила с едва заметной улыбкой, появившейся на ее лице. Еще бы… история моего зачатия была не такой уж и распространенной и наверно стала достоянием консультационной общественности в лице всех гинекологов.

— Я вас слушаю, — поправив очки на переносице, обратилась к Богуцкому Светлана Ивановна. — Есть какие-то вопросы по беременности Самойловой?

Я скукожилась на стуле.

— Мы с Катей хотели бы сделать тест на днк по крови. Это возможно?

Босс, в отличие от меня, взялся за решение нашей проблемы деловой хваткой. Вот что значит генеральный директор!

— Это невозможно.

Я округлила глаза.

— Почему? — нахмурился Богуцкий.

— Потому что Самойлова ждет двойню. Делать тест при таких обстоятельствах нерационально.

Шеф хмыкнул и прищурился. А потом спросил о том, что у самой меня вызывало сомнения:

— Катя может быть беременна… не от одного отца?

Светлана Ивановна сложила руки на груди. Было похоже, что подобного вопроса она не ждала.

— Теоретически да. Но вероятность очень и очень маленькая.

— А тот способ, от которого она забеременела, может дать вероятность двойни? Чтоооо? Он намекает, будто я ему соврала? После всего, что у нас с ним было?

— Папаша, вот что я вам скажу… судя по вашей настойчивости, сперма у вас точно такая же. Скажите спасибо, что Самойлова только двумя беременна, а не пятью!

Я нервно хихикнула, босс поумерил пыл и прекратил допрос. У меня же все возмущение как рукой сняло. Если он был уверен в том, что я беременна от него, то и мне грешно было не поверить в то же самое. А тест днк… сделаем его, когда малыши родятся, тогда все удастся выяснить наверняка. Пока же стоит успокоиться и просто доносить детей до положенного срока родов.

Как же жаль, что покоя в моей жизни в ближайшее время предусмотрено не было. Но я пока об этом не знала.

Часть тридцатая. Даниил

Никогда раньше не думал, что можно испытывать по отношению к женщине чувство подобной близости. Не только физической, но и эмоциональной. Такой, что когда ее нет рядом, ощущаешь себя одиноким даже среди кучи людей. Такой, что скучаешь в командировке настолько дико, что хоть волком вой. Такой, что даже ее голос в телефонной трубке значит куда больше, чем любая из вертящихся рядом доступных женщин.

В общем и целом, если говорить без излишней патетики, я, определенно, влюбился.

И стало даже не так уж и важно, чьих детей Катя носит у себя под сердцем. Хотя хотелось, конечно, думать, что моих. И я солгал бы, если бы сказал, что не хочу этого знать наверняка. Не потому, что отказался бы от нее, если б оказалось, что это шаловливые головастики условного Снежкова нырнули ей в купальник, а просто потому, что предпочел бы знать правду. Какой бы она ни была.

Однако, та самая правда не светила нам еще несколько месяцев. И это, похоже, мучило не только меня.

Внутри как-то неприятно скребло от мысли, что Катя сама сомневается в том, что дети мои. И все же… когда держал в руках диск с записью узи, я чувствовал — не может быть, что отец не я. А может, мне просто слишком хотелось в это верить.

А потом, когда после узи отвез Катю к ней домой, пообещав приехать позже, я вдруг вспомнил то, что должен был спросить у Геныча и Андрюхи уже давным-давно. И ответ на этот вопрос теперь пугал пуще прежнего, только уже по иной причине.

Гена сказал, что сперматозоиды могли выжить на полотенце только если температура была не слишком высокой. Я напрочь не помнил, было ли там так жарко, как бывает в подобных местах (у меня в тот момент было занятие поинтереснее, чем следить за температурой), но если бы я смог это как-то выяснить, возможно, получил бы ответ на самый важный вопрос.

Первым я набрал Геныча.

— Привет, — поздоровался кратко. — Дело есть.

— Вот так вот, без прелюдий? — шутливо оскорбился друг.

— Прелюдии будешь со своими пациентками разводить, — хмыкнул я. — А мне некогда.

— Ну так что там у тебя? Оплодотворил еще кого-нибудь? Кто посредник на этот раз? Сидушка унитаза, случайно забытые где-то трусы…

— Стоп! — остановил я этот поток ужаса. — Во-первых, не смешно. Во-вторых, может, дашь мне сказать?

— Ладно уж, говори, — смилостивился Геныч.

— Ты говорил, что сперматозоиды могли остаться на полотенце только если температура в парилке была недостаточно высокой.

— Ну да.

— О скольких градусах конкретно речь?

— Ну, как правило они гибнут при температуре тридцать восемь-сорок градусов по Цельсию.

У меня по спине пробежал озноб. Разве в бане не намного больше?

— Что, надеешься отмазаться? — поинтересовался Геныч.

Да если бы!

— В парилке ведь больше? — пробормотал я вместо ответа.