Не разлей вода - [35]

– Здравствуй, Аля, – кивнул он дочери, повернулся к Сергею и сухо осведомился: – Чем обязан?

– Папа, что это ты сидишь один? – поинтересовалась Аля, словно не замечая тона и враждебного выражения лица.

– Работаю, – отрезал Кочин и опять уставился на Сергея, требуя объяснений.

– Олег Петрович, извините, но я хотел бы с вами поговорить.

– Понимаете, я вот совершенно не хочу с вами разговаривать. И более того, я просил, чтобы вы не появлялись у нас.

– Я помню, – с достоинством сказал Сергей, – но, к сожалению, ваше требование сейчас невыполнимо.

– Что?! Вы понимаете, что…

– Я понимаю, что мы с Алей поженимся. И не могли не поставить вас в известность.

Кочин почувствовал головокружение. Он не был слабым человеком, и нервы у него были крепкими. Но сейчас, в довершение ко всем бедам и проблемам, обрушилась эта новость.

– Папа, это еще не все! – вступила Аля. Щеки у нее горели.

– Не все! – эхом откликнулся папа.

– Папа, ты дедушкой станешь.

– Как?!

– Как дедушками становятся?! – рассмеялась Аля. Она вдруг потеряла страх – отец ее любит, а потому немного покричит и успокоится!

– Что-то я ничего не понимаю! Ты, Аля, и этот… – Олег Петрович ткнул в Сергея пальцем, – и этот… Вы… Вы… между вами…

– Папа, мы давно встречаемся, только тебе не говорили. Ты же так упрямо не хотел ничего слышать. А это глупо. Та история – это одно, а мы – совсем другое. И нельзя же переносить гнев с виноватого на невиновного! Папа, я люблю Сергея. И он меня любит.

Кочин перестал бегать по кабинету и сел за стол. Его лицо было спокойным, и только по румянцу на щеках Аля догадалась, что отец рассердился пуще прежнего. «Ого, кажется, только хуже стало!» – подумала она, но тут проявился ее характер, кстати сказать, отцовский.

– Папа, ничего плохого не произошло. Так должно было быть, и если бы мама была жива, она бы все поняла!

– Не смей маму вспоминать! Не так она тебя воспитывала! И она бы никогда не поняла твоего поступка!

– Почему ты так думаешь? – тихо спросила Аля.

– Потому что она была приличной женщиной! – выпалил Кочин. Фраза была больно уж мелодраматической. Но дочь этого не заметила. Аля ухватила суть, но не оттенок.

– То есть ты считаешь, что я неприличная женщина? А Анастасия, которая встречается с тобой и иногда живет в этом доме, женщина приличная.

– Ты даже не сравнивай! – подскочил Олег Петрович. – Настя… Настя… Взрослая, успешная женщина! Она стоит на своих ногах! Она… Ты – не она!

– Ах вот как! – На глазах Али появились слезы.

Сергей, который до сих пор молча слушал перепалку дочери и отца, вдруг сказал:

– Аля, пойдем. Тебе совершенно не стоит волноваться, – он взял Алю под руку и повел к выходу. Аля послушалась его. Кочин посмотрел на них и произнес спокойным и твердым голосом:

– Я надеюсь, что вас обоих больше не увижу. Алевтина, дом для тебя закрыт. А для вас, молодой человек, никогда и не открывался.

Аля и Сергей вышли из дома.

– Мне надо было взять свои вещи. Учебники. Одежду. Это все в моей комнате, – сказала Аля растерянно.

– Там точно есть вещи, без которых ты не обойдешься? Мне бы не хотелось…

– Я понимаю, но я хочу кое-что взять с собой. Подожди меня здесь.

Аля решительно вернулась в дом и поднялась в свою комнату. Вытащила из стенного шкафа чемодан, уложила в него учебники, потом взяла несколько платьев, джинсы и пару свитеров, а пакетик с бельем сунула в боковое отделение. Она ничего не взяла из косметики, духи там и прочие женские мелочи. В шкафу остались висеть две шубки, дорогое пальто и лежать коробки с обувью. «Зачем мне каблуки? Мне каблуки не нужны», – подумала она, оглядывая комнату. И в этот момент она поймала себя на мысли, что ждет, что отец окликнет ее, войдет в комнату, попытается поговорить. Она понимала, что Олег Петрович слышал и видел ее возвращение. Но в доме было тихо, никто не попросил ее остаться. «Может, папа прав? Может, нельзя прощать такое? Но Сергей же ни в чем не виноват. Это его отец. А Сергей всегда был на нашей стороне. Не побоялся пойти против семьи», – думала она, тщетно прислушиваясь к тишине.

Аля вышла из ворот с чемоданом. Она кивнула охраннику, тот кинулся ей помогать:

– В отпуск, Алевтина Олеговна? – деликатно спросил он.

– Можно сказать, да, – улыбнулась Аля. Она понимала, что сейчас все кинутся обсуждать произошедшее. И точно знала, что добрейшая Лидия Александровна будет на ее стороне, если, конечно, узнает правду. «Впрочем, какая разница, кто что подумает. Не ожидала я, что именно так уеду из этого дома и из Знаменки», – подумала она. За воротами стояло такси. Фары освещали сугробы по обочинам и мелкие легкие хлопья. «А ведь совсем скоро Новый год. И я впервые буду встречать его без папы», – подумала она, оглядываясь на дом.

В машине Сергей обнял ее. Он молчал. У него на душе тоже было скверно – Олег Петрович Кочин, его кумир, пример для подражания, ненавидел его. Ненавидел так, что выгнал из дома свою дочь. Он ничем не мог помочь Але – он любил ее, а перед ней стоял выбор – или отец, или он, Сергей. Оставалось одно – отказаться от любви к ней. Но как откажешься, когда будет ребенок и когда… когда любишь больше жизни.