Не разлей вода - [16]

Тем временем приближалось время суда. По вечерам, приехав с работы, Кочин подолгу задерживался в своем кабинете – он раз за разом прокручивал те давние события и готовил себя к встрече с Батениным в зале суда. Надо сказать, что соседи теперь не виделись вообще. Как, каким образом Батенину и его семье удавалось почти бесшумно жить, Кочин не знал. Факт оставался фактом – большой соседский дом, откуда раньше доносились громкие, чуть сварливые голоса Батениных и озорные мальчишеские выкрики, был непривычно тихим, по вечерам там почти не горели огни. За три года, пока шло следствие, жизнь соседей переменилась круто и безвозвратно.

Одним погожим утром Олег Петрович открыл глаза и посмотрел в окно. В окне была осень. Неяркая пока, с пожухлой листвой и коричневыми травами. В большое окно спальни был виден двор, часть поля и то самое дерево, под которым они так любили отдыхать вчетвером – он, Татьяна, дочь и Бублик. Кочин долго смотрел на раскидистые ветви, а в душе у него все болело. «Без Тани плохо. И мне, и Але. Если бы не эта история… То, что она пережила, испуг, шок – может, это все и спровоцировало болезнь. Ах, если бы можно было убить этого Батенина собственными руками!» Кочин даже застонал от ярости. Он и представить себе не мог, что жестокая выходка одного человека испоганит жизнь стольких людей! «Ушла Татьяна, плохо мне, страдает Аля. Батенины… тоже… Да что про них! Поделом им!» – думал он, не отрывая взгляда от серого неба. Олег Петрович решил, что на работу он сегодня не поедет. Он останется дома, и они с Алей и Бубликом пойдут гулять к реке. Пусть на них смотрят Батенины из того самого окна, из которого целился отец семейства. Пусть они видят, что Кочины ничего не боятся и все помнят!

Олег Петрович быстро привел себя в порядок и спустился вниз. Там его ждала дочь.

– Папа? Ты почему не на работе? И у тебя пятно на этом свитере.

– Ничего, что пятно, – отмахнулся отец, – бросай занятия, зови Бублика, на речку пойдем. На наше место.

– На наше место? – с сомнением произнесла Аля. Она знала, что туда ей не разрешают ходить. И отец там не бывал с тех пор, как случилась та история.

– Да, это наше место. И мама его любила. Пойдем проведаем его.

– Пойдем, – улыбнулась Аля.

Через несколько минут они выходили за ворота. Бублик гарцевал конем, уши его трепались на ветру. Кочин шел решительным шагом, всем видом показывая, что ничего странного или неожиданного в их прогулке нет. Аля сохраняла спокойствие. Она, в свои восемь лет, была сдержанной, словно взрослый человек. Олег Петрович подозревал, что внутри скрываются сильный характер и нежная душа. И это сочетание свойств ему очень нравилось.

– Отпусти Бублика с поводка. Пусть побегает, – сказал Кочин, когда они подошли к полю.

– Ты думаешь? – неуверенно произнесла Аля и оглянулась на окна Батениных.

– Уверен, – спокойно ответил Кочин.

Аля отстегнула поводок, Бублик не поверил своему счастью, пару раз оглянулся на хозяев, приглашая побежать вместе.

– Ну иди, иди, играй, – улыбнулся Олег Петрович. Бублик что-то буркнул и молнией полетел по траве.

– Он такой счастливый, – сказала Аля, – во дворе особенно не побегаешь.

– У нас огромный двор. И, скажу по секрету, станет еще больше.

– Как это? – удивилась Алла.

– А я хочу купить участок и тот дом, что стоит за нами. Я уже даже хозяевам написал. Они согласны. Остались формальности.

– Это здорово, но зачем нам так много места?

– Зачем? – задумался Олег Петрович. – Ну, например, ты вырастишь, выйдешь замуж. Или просто тебе захочется жить отдельно. И мы там построим новый дом. Для тебя.

– А я хочу жить с тобой.

– Ты еще не выросла. Поэтому так и говоришь. Но в любом случае мы будем рядом. Вместе. Теперь понимаешь, для чего я покупаю еще один участок?

– Понимаю, – вздохнула Аля. – Папа, а ты скучаешь по маме?

– Очень, – вздохнул Кочин, – я уже не помню, как она болела. Я помню ее сильной, красивой.

– Я тоже. Так лучше, чем помнить болезнь.

– Несомненно, – кивнул Кочин.

Они шли, разговаривали, покрикивая на Бублика, который то и дело исчезал с горизонта. Свернув к реке, они внезапно увидели две фигуры. Одна выше другой, чуть сутулые, они брели в сторону леса с корзиной в руках.

– Батенины, – прошептала Аля.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросил Олег Петрович. Что-то очень жалкое было в этих силуэтах. Да еще осенний день, ветер, безрадостное поле.

– Я их видела из окна. Это они. Старший и младший. За грибами их отправили.

– Почему? Зачем?

– Папа, осень. В наших лесах много грибов, – удивилась Аля.

– Зачем их за грибами отправили?

– Ну как? Чтобы есть, – совсем растерялась от отцовской непонятливости девочка.

– А школа? Они же в школе должны быть! – теперь уже рассердился Кочин.

– Папа, я не знаю. Значит, они в школу не ходят. Еще я слышала, что на улице их дразнят, что отец в тюряге сидеть будет.

– В тюрьме, – машинально поправил Алю Олег Петрович, а потом повторил: – В тюряге…

Олег Петрович смотрел на младших Батениных. Сложением сыновья были в отца. Широкие, крупные. Но на большом поле и на расстоянии они выглядели мелкими и жалкими. И в их походке было что-то такое обреченное, что Кочину стало не по себе.