Не работайте с м*даками. И что делать, если они вокруг вас - [47]

В своей статье The Great Intimidators («Великие тираны») Крамер изобразил Харви Вайнштейна «грубым, резким провокатором», мастером использовать «надуманный гнев», владеющим методом «дикобраза». Кен Олетта в New Yorker описывал, как в 2002 г. Вайнштейна обозлили слухи о том, что он якобы запустил клеветническую кампанию по дискредитации фильма A Beautiful Mind («Игры разума») – ленты Universal Pictures, конкурирующей за Оскар с его фильмом In the Bedroom («В спальне»). Вайнштейн был уверен, что слухи распространяла председатель совета директоров Universal Стейси Снайдер. И вот на одной вечеринке он припер Снайдер к стене и пошел в атаку. Олетта описывал происходившее так: «На фоне миниатюрной Снайдер Вайнштейн выглядел жутким монстром – темные злые глаза, пронизывающий взгляд, мясистое небритое лицо, пузо, торчащее из брюк… Он ткнул ей в лицо пальцем и проорал: “Ты мне за это заплатишь!!!”» И хотя Вайнштейн в конце концов извинился перед Стейси, Крамер утверждает, что рассчитанные на эффект громкость крика и ярость сослужили ему хорошую службу в Голливуде и он успел спродюсировать множество фильмов, получивших в общей сложности более 50 «Оскаров».

Крамер утверждает, что многие «тираны» на самом деле таковыми не являются и применяют запугивание в стратегических целях, а не для того, чтобы потешить свое Я. Не могу с этим согласиться! Когда человек гигантских по сравнению с вами размеров прижимает вас к стенке, орет и угрожающе жестикулирует, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – он старается вас запугать (а я бы сказал, что вы столкнулись с мудаком). Не важно, как вы называете подобных людей, но, похоже, для выживания во многих уголках Голливуда надо либо уметь вести себя как агрессивный придурок, либо покорно терпеть атаки скандалистов-коллег.

Крамер сосредоточил свое внимание на силе запугивания. Однако существуют доказательства, что мерзавец может оказаться впереди и иным образом – создавая видимость своего интеллектуального превосходства над другими. Мы с Джеффом Пфеффером наблюдали в действии данный стиль захвата власти в большом финансовом учреждении, где люди, похоже, продвигались, произнося умные слова, а не совершая умные действия. Важным элементом их борьбы за статус являлось умение сначала заставить коллегу замолчать, а затем дискредитировать его идею – то, что в Intel назвали бы «деструктивной конфронтацией». Подобные сцены зачастую происходили в присутствии высшего руководства: младшие менеджеры, например, использовали язвительные критические замечания (часто граничащие с личными оскорблениями), чтобы продвинуться вверх по иерархической лестнице, а своих конкурентов переместить вниз.

Эти омерзительные статусные игры можно объяснить эффектом, открытым Терезой Амабайл из Гарварда, о котором она рассказала в своей статье Brilliant but Cruel («Блестящая жестокость») в Journal of Experimental Social Psychology. Она проводила серию контролируемых экспериментов с рецензиями на книгу; одни отзывы были негативными и злобными, а другие – доброжелательными. Амабайл обнаружила, что негативным и недобрым критикам меньше симпатизировали, но воспринимали их как более умных, более компетентных и более квалифицированных специалистов, чем тех, кто писал о том же, но мягче.

Запугивание и подавление соперников

Как показывает Род Крамер, угрозы и запугивание могут быть полезны в завоевании и сохранении позиции «царя горы». Как и альфа-самцы в стае бабуинов, которых мы обсуждали в главе 3 и которые злобно смотрят, кусают и бьют своих сородичей, люди издеваются, оскорбляют и травят коллег, чтобы получить и защитить желаемый статус. Польза устрашения ради власти над соперниками еще более очевидна, когда физические угрозы становятся повседневной практикой. Если вы смотрели фильмы «Крестный отец» или «Клан Сопрано», то могли наблюдать, как боссы мафии и организации поддерживают свое господство с помощью угроз и насилия. Мой отец в свое время понял, что это не вымышленные кем-то истории: в начале 1960‑х годов он со своим партнером захотел попасть в бизнес торговых автоматов в Чикаго. Друзья пытались разместить торговые автоматы с сигаретами и сладостями в боулингах, ресторанах и других подходящих местах. В то время данную сферу деятельности контролировала организованная преступность, поскольку там крутились наличные и доходы было трудно отследить. Отца и его партнера предупредили, что если они не выйдут из бизнеса, то могут пострадать. Мой отец вернулся к своей старой работе – доставке кофе, но его бизнес-партнер открыто отказался подчиниться требованию гангстеров, сказав, что не боится мафии… Его упорство длилось до тех пор, пока кто-то не сломал ему обе ноги и он не решил: действительно, уйти из бизнеса торговых автоматов – отличная идея.

Устрашение – элемент игры в спорте, особенно в футболе, боксе и регби, где победа подразумевает физическое превосходство над противником. Но устрашение также помогает людям добиться успеха и в тех видах спорта, где оно имеет не столь важное значение, например в бейсболе. Член Национального зала славы аутфилдер Тай Кобб был больше всего знаменит, пожалуй, тем, как он добивался господства на площадке. Эрнест Хемингуэй говорил жестко, но справедливо: «Тай Кобб – лучший из всех бейсболистов, но полное дерьмо как человек». Он играл с 1904 по 1928 г., у него было более 4000 попаданий, а его процент отбиваний составлял 0,367. Кобб имел дурную славу человека, который любил причинять боль противникам и дрался с товарищами по команде, соперниками – словом, со всеми, с кем сталкивался на поле и вне его. Биограф Кобба, Эл Стамп, описывал понимание Коббом правил бейс-раннинга так: «Отойди с дороги, или получишь в морду». Стамп объяснил, чем это понимание обернулось для Билла Барбо, который попытался не дать Таю проскользнуть на вторую базу: «Кобб налетел стремительно, шипами бутсов врезался в колени Барбо, отбросив его, ошеломленного, назад. Мяч выпал из рук Билла и откатился к аутфилду. Кобб был в полном порядке, нога Барбо разодрана, а за победный рывок зачислены очки».