Не прикасайся ко мне - [93]

— Эта сеньорита ваша дочь? — спросил с изумлением генерал-губернатор.

— А также и вашего превосходительства, мой генерал! — серьезно ответил капитан Тьяго.

Алькальд и адъютанты широко раскрыли глаза, но его превосходительство с невозмутимым видом протянул руку девушке и ласково сказал:

— Счастливы родители, имеющие таких дочерей, как вы, сеньорита. О вас отзываются с уважением и восхищением… Я хотел видеть вас, чтобы поблагодарить за прекрасный поступок, который вы совершили сегодня. Я знаю все и, когда буду писать правительству его величества, не премину упомянуть о вашем мужественном поведении. А пока позвольте мне, сеньорита, от имени его величества короля, которого я здесь представляю и который любит, когда среди его верноподданных царят мир и спокойствие, а также и от собственного имени, от имени отца, имеющего дочерей вашего возраста, выразить вам живейшую благодарность!

— Сеньор! — воскликнула, трепеща, Мария-Клара.

Его превосходительство угадал, что она хотела сказать, и ответил:

— Очень хорошо, сеньорита, что вы довольствуетесь сознанием совершенного доброго дела и признательностью ваших сограждан: действительно, это лучшая награда, и мы не должны желать большего. Но не лишайте меня счастливой возможности показать, что правосудие умеет не только карать, но и вознаграждать; оно не всегда слепо.

Все выделенные курсивом слова были произнесены с особой интонацией, подчеркнуто громким голосом.

— Сеньор дон Хуан Крисостомо Ибарра ждет распоряжений вашего превосходительства, — доложил адъютант.

Мария-Клара вздрогнула.

— А! — воскликнул генерал-губернатор. — Позвольте мне, сеньорита, сказать вам, что я желал бы еще раз увидеть вас перед отъездом из этого города; мне надо еще сообщить вам нечто очень важное. Сеньор алькальд, прошу вас сопровождать меня на прогулке, которую я хочу совершить пешком после того, как побеседую наедине с сеньором Ибаррой.

— Ваше превосходительство, позвольте предупредить вас, — тихо сказал отец Сальви, — что сеньор Ибарра отлучается…

Его превосходительство решительным жестом прервал священника:

— Я очень доволен, что мне пришлось огорчиться по поводу самочувствия одного лишь отца Дамасо, которому я искренне желаю полного выздоровления, ибо в его возрасте не слишком приятно предпринимать путешествие в Испанию для восстановления здоровья. Это, однако, зависит от него самого… А пока пусть бог пошлет здоровья вашим преподобиям!

Все удалилась из зала.

— Ровно столько же зависит и от вас! — пробурчал, выходя, отец Сальви.

— Еще посмотрим, кто скорей отправится в путешествие, — прибавил другой францисканец.

— Я тотчас уезжаю домой! — воскликнул с досадой отец Сибила.

— И мы тоже поедем в свои провинции! — сказали августинцы.

Монахи были возмущены тем, что по вине одного францисканца его превосходительство принял так холодно их всех.

В прихожей они столкнулись с Ибаррой, у которого пировали несколько часов назад. Святые отцы не удостоили юношу приветствием, только метнули в его сторону многозначительные взгляды.

Алькальд, напротив, раскланялся с ним, когда монахи скрылись из виду, и по-приятельски протянул руку, но появление адъютанта, искавшего Ибарру, помешало разговору.

В дверях Ибарра встретил Марию-Клару; их глаза тоже сказали многое друг другу, но вовсе не то, что читалось в глазах монахов. Ибарра был в глубоком трауре. Он вошел твердым шагом и спокойно поклонился, хотя визит монахов не предвещал ничего доброго.

Генерал-губернатор сделал несколько шагов ему навстречу.

— Мне доставляет большое удовольствие, сеньор Ибарра, пожать вам руку. Я хотел бы, чтобы вы отнеслись ко мне с полным доверием.

Его превосходительство в самом деле внимательно и с заметным удовольствием разглядывал юношу.

— Сеньор, вы так добры ко мне!

— Ваше удивление меня обижает, оно означает, что вы не ожидали встретить здесь хороший прием, сомневались в моем справедливом суде!

— Столь радушный прием такого скромного подданного его величества, как я, сеньор, это не дань справедливости, а скорее милость.

— Хорошо, хорошо, — сказал его превосходительство, садясь и указывая гостю на стул. — Давайте побеседуем откровенно. Я очень доволен вашим поведением и уже обратился к правительству его величества с просьбой о представлении вас к награде за филантропическую идею создать школу… Если бы вы ко мне обратились, я бы с радостью присутствовал на церемонии, и, возможно, это избавило бы вас от неприятностей.

— Моя затея казалась мне настолько малозначительной, — ответил юноша, — что я не считал себя вправе отвлекать внимание вашего превосходительства от многочисленных дел; кроме того, я почел своим долгом обратиться прежде всего к местным властям провинции.

Его превосходительство кивнул головой с довольным видом и продолжал еще более дружелюбно:

— Что касается неприятности, происшедшей у вас с отцом Дамасо, пусть вас не беспокоят ни опасения, ни угрызения совести. Ни один волос не упадет с вашей головы, пока я управляю островами; а насчет отлучения я поговорю с архиепископом. Мы должны принимать во внимание обстоятельства: здесь нельзя смеяться над некоторыми вещами во всеуслышание, как в Испании или в просвещенной Европе. А в общем, вы должны быть впредь более осторожны. Вы восстановили против себя духовные ордена, которые влиятельны, богаты и потому должны быть уважаемы. Но я окажу вам покровительство, потому что мне нравятся добрые сыновья, мне нравится, когда чтут память отцов. Я тоже любил своих родителей и, бог свидетель, не знаю, что бы сделал на вашем месте…