Не прикасайся ко мне - [122]

Ибарра привстал с места.

— О, не волнуйтесь! Это уже не было бесчестием ни для нее, ни для ее мужа: честь и стыд не существовали для них более. Оправившись от ран, муж вместе с женой и сыном укрылся в горах этой провинции. Здесь жена родила жалкого заморыша, который, к счастью, вскоре умер. Здесь они прожили несколько месяцев, нищие, одинокие, всеми презираемые, всеми покинутые. Мой дед был не в силах смотреть на больную жену, лишенную всякой помощи и ухода, он не смог перенести несчастья и, менее стойкий духом, чем она, повесился. Труп разлагался на глазах у маленького сына, который, как умел, ухаживал за больной матерью; дурной запах привлек внимание жандармов. Мою бабушку притянули к ответу и судили за то, что не сообщила властям о самоубийстве мужа: ее обвинили в его смерти, и все поверили этому. Ведь от жены подлеца, от проститутки можно всего ожидать! Если она клянется, ее называют клятвопреступницей; если плачет, говорят, что притворяется; если взывает к богу, говорят, что богохульствует. Однако ей оказали снисхождение, отложили порку и дали родить. Вы ведь знаете, монахи распространяют мнение о том, что с индейцами можно разговаривать лишь с помощью палки: почитайте писания августинца отца Гаспара[158]. Приговоренная к позорной пытке женщина, наверное, проклинала тот день, когда ее сыну предстояло появиться на свет: кроме новых телесных мук, это несло новые страдания материнскому сердцу. К несчастью, роды прошли благополучно, и, тоже к несчастью, родился крепкий мальчуган. Два месяца спустя приговор был приведен в исполнение, к великому удовольствию людей, которые думали, что отдают дань справедливости. Не имея покоя даже в горах, она бежала со своими двумя сыновьями в соседнюю провинцию, и там они жили, как звери: презираемые и ненавидящие. Старший брат, из сознания которого никакие беды не смогли вытравить память о счастливом детстве, едва подрос, сделался тулисаном. Вскоре кровавое имя Балат стало греметь по всем провинциям и наводить ужас на селения, ибо в своей мести он не знал пощады и все предавал огню и мечу. Младший, которого природа наградила добрым сердцем, смирился со своей судьбой и позором и остался с матерью. Они ели то, что давал им лес, одевались в отрепья, которые бросали им путники. Имени женщины никто не знал, ее называли «преступница», «проститутка», «битая». Младшего брата знали только как «сына своей матери»; характер у него был кроткий, и люди не верили, что он — сын преступника, ведь нравственность индейцев — вещь сомнительная. Но вот знаменитый Балат попал наконец в руки правосудия, и те, кто никогда не учил его добру, потребовали с него ответа за преступления. Как-то утром младший брат, разыскивая мать, ушедшую в лес за грибами, нашел ее мертвой у обочины дороги под деревом. Лицо ее было обращено вверх, глаза вылезли из орбит, пальцы рук, застывшие, скрюченные, казалось, еще впивались в землю, забрызганную кровью. Глаза юноши последовали за неподвижным взглядом матери. На ветке висела корзина, а в ней лежала окровавленная голова его брата!

— Боже мой! — воскликнул Ибарра.

— Так же мог воскликнуть и мой отец! — продолжал холодно Элиас. — Люди четвертовали разбойника и похоронили туловище, но руки, ноги и голова были отрезаны и повешены в разных селениях. Если когда-нибудь вы пойдете из Каламбы в Санто-Томас, вы еще увидите ствол того злосчастного ломбоя, на котором долго висела, разлагаясь, нога моего дяди: природа прокляла это дерево, оно больше не растет и не приносит плодов. То же самое сделали и с руками, а голову, благороднейшую часть человеческого тела, ту, по которой его легче всего опознать, подвесили неподалеку от хижины матери!

Ибарра опустил голову.

— Юноша бежал, словно спасаясь от проклятья, — продолжал Элиас, — бежал из селения в селение, скрывался в горах и долинах и лишь там, где, по его мнению, никто его не знал, нанялся работником в дом одного богача в провинции Таябас. Трудолюбием и приветливостью он заслужил уважение окружающих, не знавших о его прошлом. Упорно работая, собирая по крохам, он сумел накопить немного денег. Нищета осталась позади, он был молод, и ему захотелось найти свое счастье. Приятная внешность, молодость, известная обеспеченность снискали ему любовь одной девушки из селения, но он не отваживался просить ее руки, опасаясь, что может раскрыться его прошлое. Но любовь победила страх, оба забыли о благоразумии. Мужчина, чтобы спасти честь женщины, пошел на все и предложил ей выйти за него замуж; стали разыскивать его бумаги, и тут тайное стало явным. Отец девушки, человек богатый, добился того, чтобы юношу судили; тот и не пытался защищаться, во всем признался и был отправлен на каторгу. Молодая женщина родила мальчика и девочку, которые воспитывались вдали от людей; детей убедили, что их отец умер, — это было нетрудно, так как еще в раннем детстве они увидели, как умерла их мать, и вообще мало думали о своей генеалогии. Дед наш был богат, и детство проходило счастливо; мою сестру и меня воспитывали вместе, мы любили друг друга так, как могут любить только близнецы, не знающие родительской ласки. Мальчиком меня отправили в школу иезуитов, а сестру, чтобы не разлучать со мной, поместили в пансион де ла Конкордия