Не повторяется такое никогда! - [84]

И вновь после выходных начались трудовые будни. И неожиданно, но как подумал Андрей, прогнозировано возникла новая небольшая проблема. Андрей на другой день после начала отопительного сезона показал Лукшину отремонтированную мастерскую, которая тому понравилась, и он даже похвалил начальника теплохозяйства. Лукшин был мужиком справедливым, незлопамятным и добрым — если он ругал кого-нибудь, то от всей души, но если хвалил — то тоже искренне, от всего сердца. Мужик он был хороший, и работать с ним было приятно. Ещё ранее видел мастерскую и Грицюк, который наведывался туда ещё во время ремонтных работ. Но когда мастерская была завершена, он тоже отдал ей должное и тихо заявил Андрею, что это теперь станет прекрасным местом, где они (он имел в виду начальников служб, а возможно, и Лукшина), теперь смогут проводить какие-нибудь праздничные сабантуи. Место, как он сказал, очень уютное и прямо таки располагает к этому. Именно вот эти уют и расположение и стали той обратной стороной медали в обустройстве мастерских. Заметил это Андрей не сразу. Он как-то в один из дней, ближе к концу месяца, сразу после обеда поехал на один из объектов, где должны были работать слесари. Но к своему удивлению никого там не застал. Он подождал пару минут, а потом направился к мастерской, уверенный, что сейчас встретится со слесарями, которые почему-то опаздывали. Но он по дороге так ни с кем и не встретился. Он спустился в мастерскую и ещё из тамбура услышал гул голосов. Он всё понял. Нет, до застолья с выпивкой дело не дошло и, надо отдать должное и впредь не доходило, если только не отмечался после работы чей-либо день рождения. Как он услышал, к гулу голосов добавлялся стук. А понял Андрей то, что слесари, а может быть, и не только они, рубятся в "козла". У них и раньше домино было самым популярным видом игр, но до того, чтобы из-за него опаздывать на работу дело пока что не доходило. А сейчас в тепле и уюте им совсем не хотелось выходить на улицу. А что же будет зимой? Андрей открыл дверь в основную комнату и, наверное, с минуту наблюдал за азартной игрой. В этом помещении стоял довольно большой хороший стол (он был и ранее), за который могло сесть сразу человек восемь. Сейчас их где-то столько и было — четверо стучали костяшками, другие же комментировали игру, очевидно, дожидаясь своей очереди. Под стенкой стоял старенький, кем-то ранее выброшенный диван. Кроме того, Андрей распорядился изготовить и поставить под другие стенки две большие лавки — он планировал проводить изредка общие собрания. Лавки стояли пустыми, а вот диван переполнен, там сидели и свободные от смены кочегары. Сами игроки так увлеклись игрой, что заметили начальника далеко не сразу, да ещё в тамбуре свет был притенённый. Когда он вошёл в помещение, игра прекратилась и голоса смолкли.

— А что уже пора на работу? — виновато спросил Кравченко, который сидел за столом. Он не играл, но был самым азартным болельщиком, и видно ему самому не терпелось поиграть.

— Давно пора, так же как и мне, пора поставить кое-кому в конце месяце в табеле прогулы, — ответил Морозевич.

— Да мы же вроде бы только сели, — так же виновато произнёс Пампушко. — Как же быстро время пролетело. — А вот он то был самым азартным уже из четвёрки играющих.

— Ну что, с понедельника будем возвращать мастерскую в её первоначальное состоянии?

— Нет, не нужно, мы уже идём, — раздались голоса.

Все прекрасно понимали, что это шутка, что никто не будет снова делать мастерскую неприглядной, но им сейчас было не до шуток и отвечали они вполне серьёзно. Через минуту помещение опустело. Но, увы, такое положение дел, хоть и не часто, но периодически всё же повторялось, и бороться с этим явлением было не просто. Андрею не хотелось, конечно, прибегать к жёстким мерам взысканий и он старался находить с подчинёнными понимание. И, за редкими случаями, это ему удавалось. Его только сейчас неприятно поразило то, что одним из главных зачинщиков нарушения трудовой дисциплины оказался Николай Кравченко — тот, кто должен был ему помогать в этом вопросе. Хотя он и понимал (знал на собственном опыте), что игра (любая причём) — это такая азартная штука, что здесь не бывает ни старших, ни младших. Что же касается самой работы, как котельных, так и непосредственно слесарей и газосварщиков, то претензий к ним в плане исполнительности и качества у Андрея пока что не было.

Увидев, что на работе особых проблем у него не предвидится, Андрей решил продолжить своё знакомство с городами ГДР. Он хотел, пока не стало холодно, съездить куда-нибудь подальше от центральной части этой страны. И он себе наметил таким городом Росток, который был самым крупным городом на севере страны, примерно в 250 км от Стендаля. Это почти в пять раз дальше, чем до Магдебурга и Андрей понимал, что ему придётся ехать минимум 2,5–3 часа даже скоростным поездом. И столько же по времени возвращаться обратно. Он в железнодорожном справочнике уточнил все вопросы, связанные с поездкой и туда, и обратно. Светового времени было не так уж много. Он спланировал эту поездку на последнюю субботу месяца. Он запомнил, как хорошо было отдыхать на следующий выходной день после утомительной поездки в Магдебург. А эта поездка будет не менее утомительной. Конечно, желательно было бы поехать в Росток в летнее время, но Андрей был уверен, что к тому времени в Борстель приедет его жена. А тогда уже будет не до таких поездок. Вряд ли жена согласится ехать так далеко, да ещё потратить на поездку за двоих немалую сумму денег. Она, как и большинство жён, в таких вопросах была экономной, бережливой. Поэтому Морозевич решил поехать именно сейчас — пока ещё было не очень холодно, хотя уже чувствовалось дуновение осени. Когда он выяснил все вопросы по поездке, он направился к Александрову с предложением поехать в назначенный день. Он специально подошёл к Андрею уже тогда, когда всё сам для себя выяснил — легче будет отвечать на вопросы Александрова. Однако ему не пришлось отвечать ни на какие вопросы — в Росток ехать Александров отказался. И дорого, мол, да и поздно в такое время ехать, и всё такое прочее. Андрей и не стал убеждать друга, он за это короткое время уже хорошо знал Александрова и понимал, что если тот для себя что-то решил, то убеждать его бесполезно. Но сам он свои планы не собирался менять и решил ехать на свой страх и риск один.