...Не повод для знакомства - [60]

За столом повисла очередная пауза. Но вовсе не органичная, а тягучая и неприятная. На эстраду вышла молодая певичка и затянула, "кося" под Земфиру:

— … Хочешь море с парусами,

Хочешь песен разных самых,

Хочешь, я убью соседей, что мешают спать…

До Земфиры ей было очень далеко. Зато по громкости она явно обскакала "звезду", завывая, как муэдзин на минарете.

Сашка вдруг словно очнулся:

— Знаешь, ради нее я бы убил соседей. Ей Богу! Если б какая падла помешала ей спать — угробил бы собственноручно! — и, с силой вдавив окурок в пепельницу, резко встал и вышел из-за столика, оставив Ольгу одну.

И хорошо, что вышел. Ольга уже не могла сдержать слез. Санька-Санечка, почему же ты мне никогда не говорил таких слов? Ведь это гораздо сильнее избитых слов "я тебя люблю". Санька-Санечка, почему ты разлюбил меня? Почему, Санечка?..

Слезы текли безостановочно. Чтобы не потекла тушь, Ольга лихорадочно наклоняла голову то влево, то вправо, красивым розово-перламутровым ногтем смахивая предательские капельки, ведь Санька мог вернуться в любую минуту. Он ни в коем случае не должен видеть ее слез, иначе сразу догадается, какие чувства испытывает она к нему…

Когда Аметист вернулся, за столом сидела спокойная, уверенная в себе женщина. Как только Сашка обустроился на стуле, она тихо спросила:

— А почему ты ищешь такую, как она?

— Так я ж тебе только что объяснял. Вернее, пытался объяснить… Ты так и не поняла…

— Нет, Саш, я все поняла. Не поняла только, почему "такую, как она". Почему ты ищешь похожую на нее?

Аметист искренне не понимал вопроса:

— Ну как почему? Ну что ж ты такая непонятливая? Потому что не могу ее забыть!

— Ну так ищи ее, а не похожую на нее! Пойми, копия всегда хуже оригинала хотя бы тем, что она — лишь копия, безвкусная подделка. Никогда "похожая на нее" не станет "ею". Ты понимаешь меня?

Нет. Санька не понимал. Он сидел и смотрел на бывшую жену, как баран на новые ворота. Господи, как же все просто!

— Искать ее? Саму Тому?

— Ну конечно!

Хм, интересный поворот… Почему это никогда не приходило ему в голову?

— А если она замужем?

— Ты сначала найди, — улыбнулась Оля. Кто бы знал, чего ей стоила эта улыбка! — А вдруг не замужем? А даже если и замужем, ты, по крайней мере, попытаешься добиться ее благосклонности. Муж — не стенка, можно отодвинуть…

Сашка вновь замолчал, обдумывая ее слова. А что, очень интересное предложение. Даже странно, что за столько лет ему самому никогда не приходило в голову найти ее. Вот ведь идиот! Восемь лет страдал, заставлял себя забыть ее, упорно вспоминал изо дня в день, но никогда не пытался разыскать! Восемь лет коту под хвост! Хотя нет, какие восемь? Уже почти девять, да, ведь с Ольгой они развелись девять лет назад. Надо же, как время летит!

— Оль, а ты думаешь, у меня есть шанс?

— Конечно, есть, дурачок! Какая же женщина устоит против тебя?! — с очаровательной улыбкой взлохматила Сашкины волосы, потрепав по макушке, и вышла.

Как хорошо, что она одна в туалете. Никто не увидит ее слез, никто не услышит тихих, сдавленных рыданий. И никто не залечит разбитое сердце…

На следующий день после встречи с бывшей супругой Сашке пришлось вернуться в Москву. Дела, дела… Бизнес не стоит на месте. Но вчерашний разговор с Ольгой плотно засел в голове.

Тома

Прошло два года после тех страшных событий. Теперь Тамара могла более-менее спокойно вспоминать те черные дни. Смерть матери и отца, который вдруг оказался отчимом, теперь не слишком пугали ее, не ввергали в слезы по поводу их потери. А вот незаслуженная смерть Нади неизменно, даже с течением времени, вызывала искреннюю горечь и неизбывную боль, с этой потерей смириться было невозможно. За что, Господи, за что?! Ведь бедная Наденька даже нагрешить в своей жизни не успела. Всю жизнь, с самого младенчества, слышала в свой адрес только упреки и хамские оскорбления. Это ж как нужно было вымучить человека, чтобы он желал смерти себе и своим родителям! За почти двадцать один год девочка не видела в жизни ничего хорошего! У нее не было ни одной подруги. Никогда ни один мальчик не сказал ей теплого слова, не посмотрел на нее заинтересованным взглядом. Так и ушла, нелюбленная, нецелованная… Ушла чистая, неоскверненная. Тамара так и похоронила ее, как Христову невесту: в фате и подвенечном платье…

Страшнее всего было думать о том, что случилось бы с Юрочкой, если бы она не пошла на конфронтацию с матерью и не разругалась бы с ней вдребезги. Если бы Юрочка не заболел в ту пятницу, у Тамары не было бы повода не позволить матери увезти его на дачу. И тогда… Страшно думать, что было бы тогда.

В той квартире жить было теперь невозможно. Впрочем, Тамара даже и не пыталась. До конца лета они с Юрочкой жили у Безродных, а когда, наконец, истекли последние сорок дней, Тома занялась обменом жилья. В итоге их трехкомнатную в старом доме хрущевской постройки удалось почти без доплаты (или она — не опытный брокер?!) поменять на трехкомнатную улучшенной планировки в новом доме. Высокие потолки, раздельные светлые комнаты, просторный холл — все это хорошо. Но не эти критерии были основными при выборе новой квартиры. Главное — чтобы новый дом был недалеко от дома Безродных. Ведь теперь вся ее родня — Юрушка да семья Безродных. Был еще двоюродный брат отца, да переехал в Комсомольск. Правда, как выяснилось, отец был не родной, так что и дядька — не дядька, а так, седьмая вода на киселе. Оставалась еще бабка Марфута в Болотной Пади, да та уж вовсе, пожалуй, "восьмая вода"…