Не плачь, Тарзан! - [17]

Пришла мама и стала нас обнимать — сильно-пресильно — она все время повторяла: «Господи!

Господи!» Полицейские записали, что она говорила, а она разозлилась и сказала, что велела Белле незнакомым не открывать. Значит, дочка решила, что знает этого человека, а меня всего двадцать минут не было! Вы что, меня обменя… обвиняете?

Ну а потом нас отвезли домой на полицейской машине. Я сказала маме, что мы могли бы поехать к мороженщику, вдруг он снова пригласит нас в «Барби-кинг», чтобы отпраздновать, что мы остались в живых? Я лично очень проголодалась.

А мама ответила, что с мороженщиком мы больше общаться не будем, потому что он идиот!

«Мне плевать на твое самоуважение!»

Если так и дальше пойдет, надолго меня не хватит — погрузят в чумовоз и увезут в дурдом. Сначала сотрясение мозга у Билли, а теперь еще это.

Настроение у меня было прекрасное, на работе наша замечательная Стелла одолжила мне денег на оплату счета за телефон. Включила телевизор — там любимая передача детей, обычно их от телевизора клещами не оторвешь. Я решила сбегать в ближайший банк, чтобы заплатить за телефон; по моим подсчетам это заняло бы не больше двадцати минут. На это ушло полчаса, а потом я зашла в магазин, купила литр молока и пару яиц для блинчиков. И сразу домой.

Звоню в дверь — гробовая тишина. Ключи лежат на столике в коридоре, обычно Белла сама мне открывает, она прекрасно знает, что посторонних пускать нельзя. Но за дверью — ни звука. Сердце колотится с бешеной скоростью. Кричу в щель для писем: «Белла! Билли!» Опять тишина. Я мчусь к лифту, спускаюсь вниз и ору на весь двор так, что эхо отлетает от стен: «Белла! Билли!» Тут мое сердце стало выделывать кульбиты и плясать на канате. Так страшно мне не было никогда. Что могло случиться? Может, они играли на окне, несмотря на то что я строго-настрого это запретила? Или засунули пальцы в розетку и лежат сейчас без сознания? А вдруг они убежали из дома и какой-нибудь негодяй заманил их в подвал? Я бегу и кричу на всю улицу. Пакет с молоком и яйцами по-дурацки колотится о мою ногу, яйца разбились и потихоньку вытекают наружу.

Сейчас-то я знаю, что примерно в это же время Янне ругался с соседкой с четвертого этажа, но тогда мне это было неизвестно, я стояла перед дверью и не могла ни войти в квартиру, ни подождать рядом. В отчаянии я помчалась в полицию, и все стало ясно, а когда я увидела этих маленьких балбесов, мне захотелось разорвать их на части и одновременно прижать к себе так, чтобы они задохнулись. Потом нам пришлось вызвать сторожа, чтобы открыть дверь, — еще одна услуга, которую я не в состоянии оплатить.

Когда я уложила их спать в тот вечер, то была так зла, что без остановки ходила по квартире и пинала шкафы и двери. А время от времени ударяла кулаком по всем твердым поверхностям. Вот идиот, совсем обнаглел! Как он мог просто взять и увести моих детей?! Как ему только в голову пришла идея оставить их у какой-то незнакомой женщины с четвертого этажа, а самому смыться! Проклятый молокосос, да я ему в задницу въеду на его «ламборджини»! А потом припаркуюсь там!!!

Я так разошлась, что не смогла даже позвонить ему. В конце концов я села и, сделав пять глубоких вдохов, попыталась представить себе мирных голубей и ласковый западный ветер — а потом позвонила ему.

Не успела я разогнаться, чтобы дать выход эмоциям, как он меня перебил:

— Стоп, стоп, стоп! Мариана, я знаю, что это ты, но, прежде чем ты скажешь хоть слово, хочу предупредить тебя, что все твои претензии совершенно справедливы. Я вел себя как последний идиот, нет мне прошения, об этом я даже не заикаюсь. Не надо мне было уводить твоих детей!

Надо сказать, после этих слов я сбавила обороты. В этом с ним не поспоришь. Мне оставалось только прошипеть:

— Не смей больше приближаться к моим детям!

— Знаешь, наверно, я так плохо разбираюсь в детях, что представляю опасность для общества. Ты облагодетельствуешь человечество, если вычеркнешь этот случай из памяти и позволишь мне сделать вам что-то приятное. Например, свозить вас в Евродисней. Согласна?

У меня второй раз за день уши свернулись в трубочки. Евродисней! Во Франции! Опять хотите дурочку из меня сделать — ничего не получится! Мике исчерпал мой кредит доверия! Я аж задохнулась от бешенства.

— Хорошо, хорошо, я пошутил, — сказал он. — Но я правда хочу сделать вам что-то приятное. Хотя бы для того, чтобы снова себя зауважать.

— А мне плевать на твое самоуважение! У таких, как ты, вообще его быть не должно! Вам надо по полу валяться и посыпать голову пеплом! Вот тогда вы неопасны!

Он пропустил это мимо ушей.

— Кино, аттракционы, ресторан? — не отставал он. — Ну пожалуйста!

— Кино, аттракционы, ресторан! — передразнила я. И вдруг я вспомнила слова Беллы: «Может быть, пойдем к мороженщику? Вдруг он пригласит нас в „Барби-кинг“?..» Н-да. Beggars can't be choosers.[3] Ведь у Беллы скоро день рождения, а у нас каждое лишнее эре уходит на то, чтобы отдать долг за телефонный счет. Я задумалась.

— Значит, так. В воскресенье Белле исполняется шесть лет. Ты приглашаешь в кафе нас и мою подругу Йенни с детьми. Вот тебе наказание! После этого мы в расчете.