Не пером, но пулеметом - [2]

крылатые лягушки воркуют без передышки,

киты по вечерам обдают паром блестящие дюны

в то время как вулканы из последних сил сдерживают желчь

солнце сверкает и тучи исходят дождем

деревья дрожат и от страха становятся спичками

коровы блеют и писают молоком

собаки имеют полное право пойти в полицию

таковы краеугольные камни;

только люди неподвижны

белые и черные и прочие

в равной мере расстрелянные на скалах

и каждый отдельно превращается в зеленое гуано

посылка

я изображаю себя но я посол

я всего лишь

белый голос юга где чайки над морем

ЗАВЕТ ПОВСТАНЦА

дай мне перо

чтобы мог я пропеть

о неистребимости жизни

дай мне время года

чтобы небу в зрачки заглянуть

когда белизною взрываются персиковые дерева

тирания обречена

пусть матери плачут

путь груди иссохнут

тела обесплодят

лишь бы стал ни к чему эшафот

дай мне любовь

чтобы прахом она не прошла между пальцев

дай мне любовь

чтоб такую же я тебе отдал

дай мне сердце

чей стук непрестанен

что сильней застучит отвечая на стук

голубиного клюва в ночное стекло

жестокого как пулеметная строчка

дай мне сердце дай фабрику крови

что цветением радости

брызнуть способно

ибо кровь и сладка и прекрасна

неподдельна неистребима

я погибнуть хочу до того как умру

сохранив плодоносную кровь

сохранив ее алой еще не успевшей позволить

черным сомнениям выпасть в осадок

дай мне губы

и дай мне чернил

чтобы я молоком написал

объясненье в любви к земле

день за днем будет сладость расти

истаивать горечь

чтобы сладостью полнилось лето

пусть приходит оно

без повязок для глаз без ворон

пусть на бывшем позорном столбе

алые персики зреют

песнь любви подари мне

и голубя мира

чтобы песнь из утробы рвалась

песнь о неистребимости жизни

ибо я умирая глаза не закрою

чтобы вовеки жила моя алая песнь

МЫ ПОБЕДИМ

"Тело Джона Брауна

покоится в земле"

человек не торопясь шагает по траве

негатив почти засвеченный

но совершенно ясный

но помнит человек под снегом спит земля, его земля,

черная и полная червей

каплю крови в тряпку завернув,

прячет ком бесформенный и грязный

нужно сохранить,

потомки спросят

сердце его - это страха клубок

человек не герой

он знает его повесят

потому что он был духом нищ

и пытался верить

ноги его у стены

принимают прощанье травы

он руки свои отдает палачу

в сознании меркнет надежда

шесть часов когда погаснет день

виселица приберет его

явит золотое триединство

в воздухе две ноги

и бесперая птица

к счастью это лишь нестройный стих

жесткие слова

в книге

ПО ДОРОГЕ К ЮЖНОМУ КРЕСТУ

Там больше нет ни прожекторов

ни городов срастающихся друг с другом

ни дворцов с гаремами ни великанов-стражей

последние нефтяные факелы Сахары позади

и за толстым стеклом лишь бледные пятна света

над крылом и фюзеляжем

намек на фонарики звезд

Сияющее облако на вершине горы

по левому борту: божество витания в эмпиреях

чуть ли не суть белизны

и в то же время молитва о ливне

Потому что вот так пролететь над Африкой

чистой воды абстракция

разговаривать в металлическом брюхе птицы

на мягких сиденьях

над жгучим континентом воплей совы

пота пигмеев руин пирамид джунглей

и внезапных прозрений о страхе и самозабвении

таковы птицы моего языка

Внизу теплынь - я знаю

мы видим отсюда лишь серебристую пыль звезд и романтики

внизу же в земной пыли запыхались распарившись серые звери

там не зеленеют ни трава ни деревья

Зелень это Европа уход и орошение:

каждая амстердамская лужа располагает

личными корабликами облаком и голубой невинностью;

базельский снег как нашествие

мирной саранчи

мягкий и нежный скрип втиснутый между землей и подошвой

чтобы установить принадлежность и предназначить

только щемит временами от голоса Боба Дилана

(сие уже кунсткамера Америки и колба

заспиртованного психоза: может быть и это

квинтэссенция белизны и молитва о плодородии?)

Но в Бенгази висит африканская пыль так

что не продохнуть там иные деревья дышат и плодоносят

и возносят к небу облачки белых плодов

десерт Южного Креста:

где скорее всего я в себе свой исток и теченье

смогу сочетать

чтобы вновь познавать: как-никак познание

оно бесконечно

(или нет?)

Африка моя Африка

земля воплотившая Бога

ты не должна быть абстракцией

во плоти моих плодоносящих звездами

воспоминаний

ты плазма крови моей ты мой костный мозг

мое семя облачная оболочка соитие

беспредельный цветок твоей ночи о титан концентрации

паук твоего дня горе бездонного сердца

ты можешь не существовать как понятие

но должна - выпадая в осадок

Африка - составлять мое я

ЧЕРНЫЙ ГОРОД

прежде всего защитись от горечи, черное дитя,

забудь, что такое мечтать;

старайся не задохнуться, когда будешь шарить

воспаленными глазами в ведре для отбросов;

не растолстей, не дай разлиться желчи,

что течет по твоим фосфорно-синим венам

(ведь у тела и трупа общего - только первая буква),

лучше подрезай и держи в порядке свою папайю

и помни, что облака плывут и для тебя тоже

и крысы едят уличное дерьмо

я хочу вспомнить о черном городе, черное дитя,

где ты среди других созреваешь для мрачного света;

морские чайки танцуют над берегом, как алые воздушные шары

ты тоже можешь смеяться и не церемониться,

ласкать море и строить деревни из песка