Не отрекайся от любви - [50]

– Сногсшибательно, – добавила Дельфина.

Да, Эмма снова по достоинству оценила свою кузину Дельфина на целый час заперлась с портнихой, результатом чего стало открытое платье с кружевной косынкой-фишю, подчеркивающей декольте. Модно и провокационно. Но сам шелк был тусклого темно-синего цвета, узкие рукава доходили до коротких перчаток. Не оставалось даже полоски обнаженной руки, которую невзначай мог погладить поклонник. Платье было смелым, но делало Эмму недоступной.

Иногда кузина ее очень хорошо понимала.

Другое дело – юбки. К такой чрезмерной ширине в Даррингеме все еще относились с подозрением, поэтому Эмма не привыкла носить их и сейчас чувствовала себя маленькой планетой. Возможно, это ощущение подбодрит ее. Она сможет раздвигать толпу силой собственной важности.

Однако от страха у нее подгибались ноги. Заметив темноволосого человека, она споткнулась.

Мужчина обернулся. Незнакомое лицо. Они скользнули друг по другу взглядом.

А если вдруг она увидит его здесь? Он притворится, что не узнаёт ее?

Эмма воображала эту встречу миллион раз, пока не заставила себя думать, что ее это больше не волнует. Утвердилась в безразличии. Доведись им встретиться, она будет холодна, может быть, приятно удивлена. «Ах, грешки юности». Он не узнает, что почти погубил ее. Как она убеждала себя во время долгой и мучительной поездки по Индии, что он приедет за ней! После случая в Курнауле она путешествовала под именем Энн Мэри. Он будет спрашивать об Эммалайн Мартин. Но конечно, он станет ее искать, и когда пойдут разговоры, что приехал пользующийся дурной славой маркиз и кого-то разыскивает, она выйдет к нему.

Эмма ждала и каждое утро, едва поднявшись, спрашивала, не приехал ли ночью кто-нибудь в лагерь. Но о маркизе разговоров не было. Он так и не появился.

Вместе с армией беженцы медленно продвигались к Калькутте. Всюду смерть, горящие деревни, валяющиеся трупы, сомнительная безопасность. Шли недели, ее гнев нарастал. «Ты сказал, что это безопасно, и оставил меня умирать. Ты сказал, что придешь за мной, и вот я одна». Страх за Джулиана тоже рос. «Ты умер? Ты ранен? Я буду ждать тебя». На шесть месяцев она задержалась в Калькутте. На ее руках кровь английского солдата, это верная петля. Эмму терзал страх, что кто-нибудь из прежних знакомых Энн Мэри разоблачит ее. И все-таки она пошла на этот риск. Потом случайная встреча с Маркусом. Невероятные новости. «Холденсмур? Да он давно вернулся в Англию».

Тогда она не поверила ему. Прозрение пришло лишь много недель спустя, после адского возвращения на родину по морю. В загородном доме Дельфины. Беспокойство кузины, смущенное внимание лорда Чада, старая газета, вывалившаяся из стопки в библиотеке. «Маркиз X., вызванный сегодня в Уайтхолл, отказался принять благодарность за участие в восстановлении порядка в Дели».

Дата все прояснила: он вернулся в Лондон раньше, чем она.

В тот момент перед глазами Эммы все почернело.

Давно это было. Она изменилась. И было очень легко думать об этом в Девоне. В двухстах милях от Лондона и еще дальше от родового поместья Джулиана она могла лелеять свое презрение к нему. Но здесь, в кругу знакомых кузины… у Эммы заколотилось сердце.

– Ты побледнела, – прошептала Дельфина.

– Все хорошо, – успокоила ее Эмма и почувствовала, как Дельфина вздрогнула. – Нет, правда, все хорошо. Но… – Было трудно признаться себе, какая она трусиха. – Только, пожалуйста, пусть мажордом не объявляет о нашем прибытии.

Они вошли в бальный зал, и Эмма обрадовалась, увидев графа. Сунув ей в руку бокал шампанского, Локвуд вполголоса сказал:

– Блестящий успех, мисс Мартин. Все только об этом и говорят. Вы должны пойти в галерею и послушать.

– Вы будете сопровождать нас? – Он отвел взгляд.

– С удовольствием. Но чуть позже. Сначала мне надо кое с кем поговорить. – Он смешался с толпой.

– Какой красивый мужчина, – вздохнула Дельфина. – Интересно, где его жена? У них была такая роскошная свадьба… правда, Гидеон? Несколько лет назад, потом они отправились в путешествие на континент. Ах, если бы у меня был такой медовый месяц! Только с тех пор ее никто не видел. Да, Гидеон? Поверить не могу, что ему нравится держать жену в провинции. Это был брак по любви, насколько я помню.

– Умоляю, не спрашивай его об этом, – взмолился лорд Чад. – Его это чертовски раздражает.

– Не выражайся, Гидеон! Мы в обществе.

– Пойду поищу карты.

– Подожди, Гидеон! – Когда он все же отошел, Дельфина топнула ножкой. – Временами он такой грубиян. Если он не пойдет посмотреть картины, он об этом пожалеет!

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала Эмма.

Хоть лорд Чад и был политиком, но как демократ он не мог противостоять такому диктатору, каким была его жена.

Когда они вошли в галерею, Эмму поразила тишина. У нее перехватило горло. Вот ее работы, предъявленные миру. Никогда она не думала, что кто-нибудь захочет рассматривать ужасы войны, которые она воплотила на полотне. Это действительно волнует зрителей? Что может означать подобная реакция? Люди собирались в маленькие группы и, потягивая глинтвейн, вино, пунш, обменивались удивленными взглядами. У лорда Локвуда, очевидно, были собственные критерии, если он объявил это успехом.