Не от мира сего - [285]

Через неделю от этого студента пришло письмо. Оказалось, что Джеймс, уже долго не ходивший в церковь, решил вдруг пойти на Успенскую литургию. Едва вошел в церковь, как ощутил присутствие о. Серафима, о коем не вспоминал уже много лет. Служба шла, и ощущение это всё усиливалось. Несколько дней спустя приснился ему сон: кто‑то стучит в дверь. Открыл — на пороге о. Серафим. Только Джеймс не сразу признал его: с длинной седой бородой, в плаще, который носил в Сан–Франциско, когда жил в бедности, работая в книжной лавке. Он заговорил с Джеймсом по–русски: «Вот, брат Джеймс, в Платине я больше не живу, теперь здесь обитаю». О чём‑то он предупредил, да только Джеймс не запомнил.

В эту же пору у него заболел кишечник, и две недели он не мог ничего есть, желудок не принимал пищу. Он исхудал и обессилел настолько, что не мог встать с постели. Жил он уединенно и не надеялся, что кто‑то навестит его. Вызвать доктора было не по карману. Наконец кто‑то из соседей принес ему почту и с ней — письмо о. Германа. На присланные деньги удалось проконсультироваться у знающего человека, и тот принес особой минеральной воды. Вскоре Джеймс поправился и восстановил силы.

Из письма о. Германа он узнал также, что о. Серафиму сделали операцию и что он скончался. Он вспомнил, что именно в день операции он пошел в церковь и ощутил присутствие о. Серафима (в то же время больной явился и Алисон — они тоже долго не виделись, и она ничего не знала о его болезни). И именно в день смерти о. Серафима видел его Джеймс во сне — тот пришел с утешением.

«Кто знает, — размышлял о. Герман, — не явись мне о. Серафим, не попроси помочь Джеймсу, может, его и в живых‑то уже не было бы».

2. Вскоре после смерти о. Серафима у жены о. Алексия Янга на шее обнаружилась опухоль. Анализы подтвердили худшие опасения — опухоль злокачественная. Врачи считали, что положение безнадежно. Люди стали молиться о здравии матушки, о. Алексий помазал больное место маслом из лампады на могиле о. Серафима. 6–го декабря 1982 года одна из прихожанок написала в Платину: «Кажется мне, что о. Серафим совсем–совсем близко. Недавно видела его во сне в толпе людей. На нем была черная скуфья. Он благословил меня и сказал: «Мир вам!» — «И духови твоему!» — ответила я, как положено на литургии. Потом он уронил голову на плечо какой- то женщины, а поднял — у той женщины на шее и плече кровь. У самого же о. Серафима лоб чист. Дьякон Лаврентий Уильямс, облаченный в белое с золотом, подошел, спокойно вытер кровь покровцом. Я подумала: «Это ведь кровь Христа». Потом о. Серафим, обняв эту женщину, видно, утешая, удалился. Кого — я не разобрала. А проснулась и поняла, что это была матушка Сусанна».

Вскоре после этого больная пошла к врачам. Анализы более не подтвердили злокачественной опухоли, и врачи наказали ей прийти через полгода. Сегодня она совершенно здорова.

3. Одна из духовных дочерей о. Серафима, Кристина Шейн, 10–го февраля 1983 года написала о. Герману: «В среду у моей сестры Джуди случилось кровоизлияние в мозг. Врачи сказали, что она не выживет. Рассказываю Вам потому, что, видно, случай этот важен и Вам. После того, как от ее мужа я узнала о несчастье, ночью молилась, прочитала акафист Богородице, попросила Ее взять Джуди под свои и о. Серафима опеку. Поставила перед иконой фотографию сестры. Также была и фотография о. Серафима в гробу. Мысленно я направляла Богоматерь и о. Серафима в Лос- Анжелес и знала, что они там. В ту ночь спала спокойно и глубоко, словно окутанная теплым облаком. Наутро позвонила, справилась о здоровье сестры и — о чудо! — она пережила критическую ночь, а на этой неделе и вовсе переводится из реанимационной палаты. К ней вернулась речь, она ест, узнает людей, паралич прошел. Врачи тоже считают, что произошло чудо!

Они еще, правда, должны сделать кое–какие анализы (не знаю уж, зачем), но, похоже, сестра поправится. Столько людей молилось за нее, и я уверена — молитвы помогли. И еще не покидает мысль, что особенно ей помогли Богородица и о. Серафим».

4. Несколько месяцев спустя один из монастырских братий рассказывал: «Нам очень не хватало о. Серафима на Пасху. Игумен Герман, выполняя завет о. Серафима, полученный у постели умирающего, осуществить их давнишнюю мечту, отправился справлять Христово Воскресение на Аляску, на Еловый остров. Уезжал в сомнении и тягостном духе — не хотелось оставлять паству в столь тяжелое время. Братия и сестры понимали, что едет он по зову преп. Германа. С тяжелым сердцем и в сомнении подошел он к могиле своего сотаинника и попросил не оставлять нас своей заботой, поддерживать нас и подбадривать, покуда он в отъезде. Очевидно, о. Серафим внял мольбе и посетил монастырь. Его видела 7–летняя девочка, которую о. Серафим крестил в младенчестве: в белом пасхальном облачении он ходил, окропляя всё вокруг святой водой и кадя. Мы верим, что он не оставлял нас попечением в отсутствии о. Германа».

5. Марта Николе, духовная дочь о. Серафима, очень страдала из‑за того, что ее отец, хороший добрый христианин, не находил счастья в вере — разочарования и горести преследовали его всю жизнь. Вот было бы замечательно, думала она, узнай отец хоть в малой степени, что такое Православие и раздели он счастливую судьбу избранников Божиих в грядущей жизни. Не раз пыталась она воодушевить отца православным учением, но интерес его был невелик — что‑то мешало постичь суть спасительного учения. Вдруг она узнала, что у отца рак и дни его сочтены. Она решила провести их с ним, чему он очень обрадовался. Православного священника окрест не было, поэтому Марта, захватив святой воды, сама произнесла над отцом полагающиеся молитвы и крестила его — так же в особых случаях крестили в древности. Благодаря ее решимости отец умер православным. Несколько времени спустя она, будучи духовно крепко привязана к о. Серафиму (ее сын тоже был его духовным чадом), приехала к нему на могилу помолиться и удостовериться, что ее поступок угоден Богу. Помолившись, она оставила записку о. Серафиму с просьбой не оставить вниманием ее отца, ведь он только–только приобщился Православия. Записку она сунула в щель деревянного надгробия. Домой вернулась счастливая и написала в монастырь: «Спасибо! Спасибо за чудесные минуты! Дома мне приснился отец, живой и счастливый. Сказал, что рад мне, что сначала оказался в каком‑то неприятном месте, но потом «пришел святой и вызволил оттуда». С любовью во Христе, Марта».