Не от мира сего-3 - [104]

Васька никогда не уточнял, с чего это Дюку так понадобилось попасть на Геллеспиды, и почему он был уверен, что приплывет именно туда, а не на острова Зеленого мыса, положим. Да Буслаю и не нужны были ответы. Вырвавшись из негостеприимной для него Англии, домой торопился он не очень. О матушке беспокоился, конечно, сильнее всего, но хотелось мир посмотреть и себя показать. Мир пока ему нравился не вполне. Люди в большей своей части какие-то заморенные, улыбнутся пару раз и начинают оглядываться: нету ли поблизости каких-нибудь стражников, дружинников или, не к ночи будут помянуты, судей. Везде шепчутся: «закон, закон», а он, что дышло — куда повернул, туда и вышло. Всякая дрянь под себя эти законы двигает, а толку никакого. Он же не занимается душегубством и воровством не потому, что чей-то закон это дело запрещает, а потому что душа к этому не лежит. Вот заповеди Господа Моисею — это закон, только он почему-то не в счет. Тот же сальный Меур напридумал своих — им и подчиняйся, а оступился — голова с плеч. Ваське очень хотелось подраться с этим лупоглазым, либо с самим святым отцом, но те всегда были облеплены своими кривоногими охранниками, как известное дело мухами. Ничего, до земли доберутся — отведет он душу.

Когда их корабль встал на якорь, то все его помыслы были — плыть на берег. Тот был таким заманчивым: зелень, белый песчаный пляж, запахи цветов. Однако вонючие инквизиторы затаились, выискивая угрозу, и приготовились терпеливо ждать подкрепления. Ваське же было невмоготу.

— Не майся, потерпи, — сказал ему Дюк. — Увидишь — завтра все изменится.

Назавтра на берегу появились люди, призывно машущие руками. Меур, созвав совет из каких-то приближенных инквизиторов, все-таки решился на высадку. Главным был назначен Бетенкур, тот, в свою очередь, выбрал себе компаньонов. В их число ни Буслай, ни Стефан не входили. Но те, потеснив у оружейного сундука инквизиторов, забрали свои мечи и ножи и сами залезли в лодку, взявшись за весла. Жан возмутился, для него нарушение его приказа было просто святотатством. Так не может быть, потому что он — командир! Но английские гости под смешок английских моряков показали командиру непристойный жест, отчего тот сразу же объявил им смертный приговор, чем развеселил экипаж корабля еще больше. Бетенкур просто физически не мог отступиться: он не понимал, что для любого из этой буйной пары не составит особого труда смахнуть с тонкой шейки его лысую голову. Как же, вновь обретя покровительство своего духовного наставника, он становился бессмертным! Лишь только вмешательство самого Меура, притушило конфликт.

Каково же было изумление Дюка и Василия, когда они, приблизившись к местным жителям, разглядели в одном из полуголых встречающих не просто земляка, а самого сгинувшего Садка! Впору было за голову схватиться и за сердце, и за бутылку. Вот только никто не додумался схватиться за меч, что привело позднее к роковым последствиям. Не сразу, конечно, но и меч оголять требовалось не для беседы с Садком.

Гуанчи отнеслись к посетившим их пришельцам, как к слабым и беззащитным, чуть ли не беспомощным людишкам. Музыкант предупредил всех, что это далеко не так, что ночью нужно держать ухо востро, а обсидиановые топоры и копья наготове, но не проследил, чтобы смысл сказанного дошел до каждого из пастухов. Не до того ему было — радость встречи с Дюком и, особенно, Василием слегка притупила бдительность.

А гуанчи, насвистев со своего острова на соседний всю информацию о визитерах, внимательно выслушали слова Садка, согласились с ними, но ничего сверх обычных мер предосторожности не предприняли.

Весь остров Лансароте из конца в конец можно обойти вдоль берега пару раз за день, если желание таковое имеется. Это в длину, в ширину же он в два с половиной раза меньше. Так что количество заточенных под убийства инквизиторов с двух кораблей вполне хватало, чтобы перебить все население, пользуясь фактом внезапности. Ну, если не перебить, то испугать.

Но пришельцы не собирались никого пугать. Их план, разработанный отцом Меуром, напоминал охоту на человекообразных обезьян — инквизиторы в первую очередь отбросили мысли, что светлокожие гиганты — такие же люди, как и они.

Садко с товарищами не решились ночевать в селении пастухов на восточной оконечности острова, в месте, которое те называли Арресифе[177], спальный район. Не хотелось им привлекать к себе излишнее внимание, надо было кое-что обсудить без посторонних ушей. Эйно Пирхонен к ним не присоединился, озаботившись организацией караульной службы. Его, конечно, слушались, но быть с каждым дозорным все время ему не представлялось возможным — создавать клонов он еще не научился, а обращаться за помощью к чужеземным товарищам не посчитал нужным.

Садко с друзьями разбили маленький лагерь на том скальном выступе, близ которого и располагалась знаковая для перемещения пещера. Отсюда и церковные корабли были видны, как на ладони, вот только сгустившаяся темнота и низкая облачность снизили видимость до нуля. Внизу разгорелись костры, четко обозначив места, где коротали ночь караульные, либо просто застигнутые мраком пастухи.