Не оставляй меня - [4]

– Прости. Скажи отцу… – слезы полились сами по себе, – скажи отцу, что я люблю его. Хорошо? Пожалуйста.

– Я скажу, – она пообещала, но я ни на секунду ей не поверила.

– Спасибо, мам. И тебя я тоже люблю. Как дела у…?

– Мне нужно идти. Береги себя.

Теперь она действительно бросила трубку.

Еще несколько секунд я пялилась в свой телефон. Слезы, не переставая, текли по щекам. Я подумывала нажать кнопку вызова снова. Я бы позвонила еще раз, извинилась за свои слова. Или можно было позвонить и сказать, что мне совсем, черт побери, не стыдно, что я никогда им больше не позвоню. Что мне плевать на них точно так же, как им на меня.

«Плевать ли им на меня?»

От этой мысли у меня защемило сердце. Нет, не совсем плевать. Мама не прервала разговор сразу. Ей все еще нужны мои звонки. Я знала. Но если я больше не позвоню ей, она поступит точно так же. В этом я была уверена. Она играла роль стороннего наблюдателя в жизни своего ребенка.

Я прислонилась к бетонной стене. Чувствовалось, как толпа на другой стороне становится беспокойной. Казалось, будто надвигается гроза. Если мы не выйдем на сцену в ближайшее время…

Мне срочно была нужна сигарета.

Я вытащила из ботинка потрепанную мягкую пачку и прикурила от спичечного коробка, завернутого в целлофан.

Глубоко затянулась, выдохнула и прижалась к стене, измотанная слезами, которые копились все эти четыре года. Теперь они угрожали разразиться моей личной грозой. Я пыталась их сдержать, проглотила, обернула дымом и запихнула глубоко внутрь, где они залегли тяжелым свинцовым грузом.

«Мой собственный отец даже не хочет со мной поговорить».

Я снова начала вертеть эту мысль в голове. «Ну и что? Кому какая разница, что он думает. Ему было плевать все двадцать два года, почему я должна заботить его сейчас? Пошел он».

Смелое высказывание. Только на самом деле я была готова отдать все, чтобы просто услышать его голос, пусть даже он будет пропитан разочарованием или злостью. Узнать, что он скучает по мне, любит меня. Чтобы он сказал, что я могу вернуться домой в любое время, когда захочу, и дверь будет всегда открыта.

Но он запер эту дверь, может быть, навсегда, и фундамент, на котором я стояла, рассыпался в прах.

По ту сторону стены ревела толпа. Они жаждали увидеть нас. Они любили меня.

И, как бы сказала Рокси Харт[2], я люблю их за то, что они любят меня. Я сделала еще глоток водки и поднялась на ноги как раз в тот момент, когда Джимми Рэй распахнул дверь над моей головой, обезумевший и взвинченный.

Нашему менеджеру было лет сорок пять, и у него уже начинали редеть волосы. Костюм от бесменного Армани – с тех пор, как три месяца назад мы подписали контракт с заурядной студией звукозаписи – слегка болтался на его долговязой фигуре. Его дикий взгляд остановился на мне, и он рухнул на стену с преувеличенным облегчением, прижав руку к сердцу.

– Боже, детка, ты что, хочешь, чтобы меня удар хватил? Концерт должен был начаться полчаса назад.

Я потушила сигарету каблуком сапога и изобразила на лице улыбку.

– Извини, Джимми. У меня был важный телефонный разговор. Но все в порядке. Я готова надрать всем зад.

– Рад слышать. Толпа, кажется, сожрет нас живьем, если мы сейчас же не появимся там.

Я прошла мимо него, но он остановил меня и, положил руку мне на подбородок, вглядываясь в лицо.

– Ты плакала?

У меня перехватило дыхание. Джимми Рэй не являлся нашим вторым отцом, но он был добр к нам. Добр ко мне. Я почувствовала, что начинаю слабеть, окутанная его добротой, мне захотелось рассказать ему все…

– Твой макияж испорчен. Поправь его перед выходом, хорошо?

Я молча кивнула.

– Молодец, девочка.

Он легонько шлепнул меня по заднице, чтобы я двигалась, и последовал за мной в зеленую комнату, где ждали остальные.

Глава 2. Кейси

Все они были в полной концертной экипировке: кожа, винил и куча массивной бижутерии. Вайолет, наша басистка, зачесывала волосы набок, открывая маленькую черную татуировку ворона на выбритой коже головы над ухом. Она кивнула мне и показала знак мира.

Лола, моя лучшая подруга, сидела в глубоком кресле, ловко вращая барабанными палочками. Она вскочила и подошла ко мне, всматриваясь в мое лицо сквозь копну черных волос с ярко-синими прядками. Жесткий и наблюдательный взгляд ее темных глаз был полон беспокойства.

– Ты в порядке? Куда ты пропала?

От ответа меня избавила Джинни, наша солистка. Она распевалась, но остановилась на середине гаммы.

– Реально, что за дерьмо, Кейси? – ее глаза, подведенные черным, устремились на меня. Она была хорошенькой девушкой, нашим бесстрашным лидером. Или могла бы им быть, если бы не вечно нервное выражение лица.

Я почувствовала на себе всю тяжесть комнаты, воздух в ней был пропитан обвинениями, и атмосфера казалась угнетающей. Я скрестила руки на груди и сымитировала сдавленный голос пожилой дамы со Среднего Запада.

– Привет, Джинни, кто тебя достает на этот раз?

Лола хихикнула, а Вайолет приглушила смех рукой.

– Кто меня достает? Ты… – замешательство Джинни сменилось раздражением. – Подожди, ты опять цитируешь какой-то дурацкий фильм?

– Дурацкий? – произнесла я излишне драматично. – «Выходной день Ферриса Бьюллера»