Не оставляй меня - [20]

Официантка принесла нашу еду. Я никогда не позволял никому есть диетическую еду, если они находились около меня, но запах, исходящий от тарелки Кейси, обволакивал – насыщенный, мясной, жареный. Я посмотрел на свой салат, который ничем не пах, и попробовал немного, в основном ради Кейси.

– Значит, в октябре у тебя открывается выставка? – спросила Кейси, промокнув рот салфеткой. – Очень жаль, что меня не будет рядом, хотелось бы увидеть это. Я буду в туре в течение, наверное, следующего миллиона лет.

– Миллион лет… это долгий тур. Надеюсь, вы любите путешествовать.

Она пожала плечами:

– Эх, все не так хорошо, как кажется.

– Не так?

– Звучит неблагодарно. Большинство музыкантов отдали бы свою правую грудь, чтобы подписать контракт с лейблом и отправиться в тур по нескольким городам, верно?

– Поскольку у меня нет груди, я не могу сказать наверняка, – заметил я с усмешкой, – но по моим профессиональным наблюдениям – как твой водитель могу сказать, что не похоже, что ты хорошо проводишь время.

Она подняла глаза к потолку.

– Что же меня выдало? Разгромленная концертная площадка или то, что я свалилась в обморок и блевала в твоем лимузине?

– Все это.

Она улыбнулась.

– Я скучаю по честной музыке безо всякой театральности, понимаешь? Раньше я любила просто сидеть с гитарой и сочинять песни. Подбирать рифф или искать нужную мелодию, а потом писать тексты.

– Ты изучала музыку в Сан-Диего?

– Нет, я вообще не училась в колледже, – сказала она. – Но… я играла с детства. Моя бабушка подарила мне гитару, когда мне было десять лет. Я любила играть, но больше всего мне нравилось писать песни. Гитара была способом облачить мои слова в мелодию. Вообще это могло быть что угодно – пианино, барабаны… я просто хотела писать и петь.

– Ты еще и поешь?

– Теперь только подпеваю, – сказала она, стараясь не встречаться со мной взглядом, – И я больше не пишу свои собственные песни. Просто – материал для группы.

– Почему же?

Она рассеянно провела пальцем по линии брови. Волосы у нее были светлые, но брови темные. И идеальные.

– Теперь мы одна команда. Я пишу для нас, – говорила Кейси. – Но в каком-то смысле это лучше для меня. Мне нужна группа. – Она взглянула на меня сквозь опущенные ресницы. – Я не очень хорошо справляюсь сама.

Я кивнул, изо всех сил стараясь придумать какое-нибудь конструктивное замечание. Чтобы сосредоточиться на ее словах, а не на деталях ее лица.

– Я чувствую, что все движется так быстро, – продолжала Кейси, – и у меня нет времени сидеть и выяснять, что у меня внутри. Например, чем я хочу в жизни заниматься? То ли это, что я хочу делать – быть рок-звездой? Половина меня говорит: «Черт возьми, да!» Другая половина боится.

– Чего боишься?

– Образа жизни. Гулянок. Я чувствую, что живу по инерции, чтобы не принимать никаких реальных решений. Я просто следую за группой, играю очень громкую музыку и много пью, потому что…

– Потому что?.. – мягко спросил я, и она небрежно пожала плечами, хотя ее слова и говорили о важном.

– Потому что мне больше некуда идти. – Образ телохранителя, выносящего ее из клуба прошлой ночью, вспыхнул в моем сознании, как и рекламный снимок, где она показывает миру средний палец. Жесткая и уязвимая одновременно.

«Она кажется потерянной».

Кейси откинулась на спинку сиденья и махнула рукой, словно ее слова были сигаретным дымом, который нужно было развеять.

– Во всяком случае, это моя жуткая похмельная история.

Я знал, что это не все. У меня сложилось впечатление, что у нее было больше историй и больше песен.

Между нами повисло молчание, пока я потягивал свой остывший кофе без кофеина. С полдюжины раз я собирался начать, желая поделиться с ней чем-нибудь. Чем-то глубоко личным, как будто за каждую такую историю выдавались очки, и теперь их количество нужно было выровнять.

Но моя персональная история была слишком личной. Слишком темной. Кейси Доусон светилась, и я не мог вынести мысли, что моя глубочайшая правда окутает ее, как саван, затмевая ее свет своей ужасной концовкой.

Я поиграл под столом своим медицинским браслетом. Я мог бы, по крайней мере, сказать ей, почему я должен был съесть гребаный салат вместо гамбургера. Я начал было, но тут появилась официантка с кофейником. Она снова наполнила кружку Кейси, затем начала наполнять мою.

Кейси протянула руку и накрыла мою кружку.

– Подождите! Это обычный? Он может пить кофе только без кофеина! Официантка с тихим вскриком отдернула кофейник.

– Черт, милая, я чуть не ошпарила тебя.

– Мне очень жаль, – сказала Кейси. – Я просто… это важно. – Она взглянула на меня.

– Это не стоит того, чтобы ты обожглась, – сказал я. Но этот жест тронул меня.

– Я принесу другой чайник, – сказала официантка и раздраженно удалилась.

Кейси снова положила руку на колени, и ее щеки порозовели.

– Извини. Я немного разволновалась.

– Ты чуть не довела до одиннадцати[12], – сказал я, полагая, что цитата из фильма восьмидесятых годов сгладит ситуацию.

Она вскинула голову, улыбка вспыхнула на ее лице, как рассвет.

– «Это – Spinal Tap[13]!», – воскликнула она, – классика.

Я вглядывался в ее глаза, чувствуя притяжение между нами, теплое и тягучее.